Несмотря на это, прощаться с Гоби на следующее утро было намного тяжелее, чем я думал. После всего, через что мы прошли, особенно в отеле, я знал, что она полностью доверяет мне. Я оставлял ее в отеле или в квартире, но только на пару часов. Когда я возвращался, она всегда встречала меня шквалом любви и восторга. Но что она подумает, когда до нее дойдет, что я не вернусь через несколько минут? Как это будет выглядеть, если, спустя месяц, я наконец увижу ее снова, и опять оставлю в незнакомом месте с кучей других животных? Я боялся, что это может ранить ее глубже, чем то, что нанесло ей рану на голове или повредило бедро.

Я перестал общаться с журналистами и телепродюсерами почти сразу же после того, как переехал в квартиру, но это не значит, что я перестал общаться с другими людьми о том, как история с Гоби помогла осознать важность заботы о бродячих собаках. Пол де Суза не только помог нам найти великолепное издательство, но и познакомил с Джеем Крамером, юристом, представляющим нескольких крупнейших писателей в мире. Джей досконально знал свою работу и помог нам придумать несколько дополнительных способов рассказать историю Гоби.

Мы с Джеем общались примерно неделю. Когда он позвонил мне в тот вечер, я думал, он хочет ввести меня в курс своих последних переговоров с партнерами. Вместо этого он принес неожиданные – и неприятные – новости.

«Вы планируете создать какой-нибудь официальный сайт?»

«Нет, – сказал я. Я мельком думал об этом, но ничего не делал в этом направлении. – А что?»

«Кто-то только что зарегистрировал как минимум два доменных имени в связи с Гоби. Они также зарегистрировали торговые знаки».

Когда Джей сообщил мне, кто это сделал, я был ошеломлен, и я понял, что знаю людей, ответственных за это. Внезапно я почувствовал слабость и тошноту, как в тот день, когда помогал Томми. Я пытался переварить эту новую информацию, и все, что приходило мне в голову, это вопрос: «Почему?».

«Кто бы это ни сделал, это попытка заработать деньги. Они знают, что Гоби нашлась и едет домой, поэтому эта история будет продолжаться».

«Но никто больше никогда не заботился о Гоби. Она не принадлежит никому больше».

«Еще нет».

Мой страх усиливался, как будто я был в кошмарном сне. Я думал, что все угрозы остались позади, в Урумчи, так неужели Гоби все еще была в опасности? Если кто-то пытается заявить права на Гоби в интернете, не будет ли логично для них заполучить Гоби вживую? Если у них будет собака, они смогут контролировать всю историю.

Это поэтому меня преследовали люди в костюмах в сером седане? Я все время думал, что они были из правительства, но не может ли быть, что они на самом деле подчиняются кому-то другому?

Эти мысли не оставляли меня в покое, как комариный укус. Я еще долго не мог не возвращаться к ним после разговора с Джеем. А чем больше я об этом думал, тем ярче и болезненнее становились эти темные страхи.

По пути домой у меня в голове крутились одни и те же мысли. Мне виделась Гоби, украденная из гостиницы Кики. Теории заговора в разных сценариях омрачали мое существование. А отчаянное желание обеспечить безопасность Гоби опустошало изнутри.

Кроме того, я думал о работе.

Меня не было там почти две недели, и я переживал, что перешел все границы терпения моей компании. До сих пор все были готовы мне помогать, и никто не давил на меня, чтобы я возвращался из Урумчи, но я знал, что моим коллегам пришлось брать на себя мои обязанности в мое отсутствие. Я не хотел злоупотреблять их добротой или пользоваться ею.

Но я знал, что мне опять нужно будем делать выбор.

Я мог придерживаться плана и оставить Гоби на попечение Кики на следующие двадцать девять дней, пока мы будем ждать результатов ее анализа крови на бешенство. Я мог продолжать работу, вернуться и хорошо проводить время с Лусией, и ждать, пока Гоби прилетит в Великобританию, где она проведет четыре месяца на карантине в безопасной собачьей гостинице. Мы сможем навещать ее, если захотим, но это не рекомендуется, потому что животных часто травмирует такое непонимание происходящего. Поэтому, если она останется на карантине в Великобритании, она должна будет пережить его одна.

Второй вариант состоял в том, чтобы Гоби дождалась результатов анализов на бешенство, а затем провела девяносто дней в Пекине, живя нормальной жизнью, а не четыре месяца, запертая в Великобритании в специальном заведении. Если по истечении девяноста дней с ее анализами и документами будет все в порядке, она сможет лететь в Великобританию, не заходя на карантинную базу.

Я знал, что могу доверять Кики. Она отлично проявила себя с самого начала нашей переписки. Но честно ли будет переложить на нее ношу заботы о собаке в течение такого долгого времени, притом, что – может быть – кто-то планирует украсть ее? Могу ли я быть уверен, что каждый посетитель ее гостиницы имеет честные намерения? Можно ли требовать, чтобы Кики обеспечила такой уровень бдительности и при этом продолжала вести дела?

Я чувствовал себя виноватым, покидая Гоби, и если с ней снова что-то случится, как тогда, когда я впервые оставил ее, я сомневался, что у меня хватит сил преодолеть это. Мне казалось, я достиг предела своих возможностей. Все, чего я хотел – это чтобы эти проблемы исчезли, опасность миновала, а мы с Лусией снова могли заниматься доставкой Гоби домой.

Я точно знал, что должен делать. Часами обдумывая это во время своего последнего полета в Великобританию, я составил план – единственное более-менее разумное решение.

Проблема состояла в том, что я не имел ни малейшего понятия о том, как буду объяснять это Лусии или своему руководству. Они решат, что я совершенно сошел с ума.

21

Прощаться С Лусией было тяжело. Я Пробыл дома всего неделю, после чего, второй раз меньше чем за месяц, в последнюю минуту купил билет на самолет и совершил двенадцатичасовой перелет в Китай. В последние годы мне приходилось много путешествовать по работе, но сейчас все было по-другому. В этот раз я уезжал на четыре месяца.

Я все обдумал, и все получалось очень логично. Я должен был ехать обратно в Пекин и оставаться с Гоби до тех пор, пока не придут результаты ее анализов на бешенство. Я решил, что после этого могу остаться еще на три месяца и жить там с ней. Альтернативный вариант – оставить ее на четыре месяца одну на карантин возле аэропорта Хитроу – просто не рассматривался. Я не мог снова оставить ее одну. 120-дневное заключение могло совершенно изменить ее.

Как и Лусия, мое начальство все поняло и поддержало меня. Вернувшись из Пекина, я сразу же позвонил им и сказал, что беспокоюсь о Гоби, даже несмотря на то, что мы наконец нашли ее. Я отметил, что за моей спиной происходят таинственные вещи и что мне нужно вернуться в Китай и провести период карантина с Гоби. Я предложил написать заявление об увольнении, но они не согласились. Наоборот, они быстро оформили мне шестимесячный творческий отпуск. Это позволило мне уехать из Великобритании, зная, что я могу полностью сконцентрироваться на Гоби, и, как только все уладится, вернуться домой и приступить к своей работе. За те одиннадцать лет, что я работаю у них, я не слышал, чтобы кто-то еще брал творческий отпуск для подобных целей, и был поражен их добротой.