– Ты хочешь иметь детей?

– Да, но, вероятно, у меня их не будет. Кроме того, сначала нужен муж.

Джеймс неожиданно нахмурился, и Джесси наконец поняла, как он рассержен.

– Черт побери, почему ты так принижаешь себя?! Присмотрись внимательнее, ты прелестна... конечно, скромной, неяркой красотой, но все же...

– Да, я знаю, – кивнула Джесси.

– Не смей вести себя, как побитая собачонка! И пытаться выглядеть такой рассудительной, такой скромницей! Почему ты не желаешь, чтобы я пожертвовал собой и спас тебя от бесчестья и позора? Я сам прошу принести меня в жертву.

Он уселся рядом, схватил ее за руки, опрокинул на ковер и придавил к полу всем телом.

Джесси с детства умела драться и, подняв ноги, пнула Джеймса в спину, а потом принялась барабанить кулаками по его груди и плечам. Джеймс распластался на ней, схватил за косу, чтобы удержать на месте, нагнул голову и поцеловал ее.

Джесси успела отвернуться, и он, промахнувшись, попал сначала в подбородок, потом в кончик носа и лишь после этого впился в ее губы.

– Прекратите, Джеймс! Вы вырвете мне волосы!

Но его язык уже скользнул в ее рот. Джесси пустила в ход зубы, и Джеймсу пришлось спешно ретироваться, радуясь, что язык остался цел. Она, кажется, действительно взбесилась, если собралась откусить ему язык!

Джеймс приподнялся на локтях, готовый отступить, немного откинулся и уставился на нее.

– Твои волосы пахнут лавандой и дождем.

– Идите к черту, Джеймс! И прекратите эти глупости! – раздраженно прикрикнула Джесси. – Не знаю, о чем вы думаете, но все это...

Он быстро наклонился, снова поцеловал девушку и, умудрившись раздвинуть ей ноги, лег между ними.

Знакомые ощущения нахлынули на него, настолько сильные, что Джеймс невольно закрыл глаза, наслаждаясь жаром, исходящим от ее тела. Джеймс прижался теснее, и Джесси охнула.

– Ты, кажется, решил изнасиловать меня прямо в библиотеке, идиот?

Джеймс ошеломленно потряс головой.

– Просто я собираюсь обесчестить тебя по-настоящему. Лучше, когда мужчина лежит на женщине, пытается засунуть ей в рот язык и при этом прижимается к ее животу. Да, это единственный способ опозорить женщину. Я никогда не думал об этом раньше, но мне приятно держать тебя в объятиях, Джесси. Разве тебе не нравится чувствовать мой вес? Понимаешь ли ты, как я тебя хочу?

Его плоть восстала и была в эту минуту тверже ножки позолоченного стула, стоявшего в двух шагах.

– Да, и это странно. Ты сейчас похож на жеребца, верно?

– Не совсем, за что ты должна мне быть крайне благодарна. Ну, Джесси, ты выйдешь за меня?

– Нет, ничего не изменилось. То, что ты испытываешь сейчас, не что иное, как вожделение. Мама рассказывала нам с сестрами об этом. Она считает, что мужская похоть – это единственное, что женщина может использовать, чтобы добиться желаемого. И еще она утверждает, мужчины постоянно сгорают от похоти. Даже после того, как женятся. Похоть гонит их из дому на поиски приключений.

– Твою мать следует пристрелить.

– Разве это неправда?

– Нет... то есть отчасти. Почему, черт возьми, Гленда постоянно выставляет напоказ почти голые груди? Нет, не смей отбиваться... Я немного приподнимусь, но если ты попытаешься меня ударить, я снова придавлю тебя к полу. Хочешь знать, на какие еще проделки пускается Гленда? Она вечно глазеет на то, что находится у мужчин в брюках, и я не раз корчился под ее взглядом... Так что нечего разливаться в жалобах насчет того, какие мужчины мерзкие хищники и как вечно ищут новую жертву.

– Значит, мама не права?

– Иногда.

Он снова прижал ее, поскольку ничего не мог с собой поделать.

– Где эта дурацкая сонетка?

Джесси саданула его кулаком в челюсть, достаточно сильно, чтобы привлечь его внимание. Джеймс откинулся назад, схватил ее за руки и прижал их к туловищу.

– Нет никакого смысла бесчестить тебя без свидетелей, а ведь до сих пор никому не пришло в голову застать нас. Так где же все-таки эта чертова сонетка?

– Похоже, Джеймс, она вам больше не понадобится. Я здесь. Вместе с мистером Баджером, Самсоном и Мэгги. Мы все очень рады.

Джеймс поднял глаза и увидел теплую компанию кружком стоявшую над ними. Какие самодовольные, улыбающиеся лица! Спирс даже одобрительно кивал!

– Поднимайтесь, Джеймс, – велел Баджер. – Дело сделано.

– Но мне кажется, она еще недостаточно опозорена, – запротестовал Джеймс. – Не могли бы вы сходить за Дачесс и его милостью?

– Я сейчас же приведу обоих, – вызвался Самсон. – Оставайтесь на месте, Джеймс. Я немедленно вернусь.

– Даже не верится, что вы все стоите и позволяете Джеймсу издеваться надо мной! Он целовал меня и даже пытался сунуть мне в рот язык! Почему вы допускаете эти вольности?!

– Все идет как надо, – объявил Баджер с ангельской улыбкой на уродливом лице. – И я приготовил восхитительное филе трески под устричным соусом, чтобы отпраздновать это событие.

– Я пробовала! – возвестила Мэгги, постукивая по обюссонскому ковру носочком изумительной фиолетовой туфельки. – Мистер Баджер, вы снова превзошли себя.

– Джеймс, негодяй ты этакий, отпусти же меня!

– Джесси, подобные выражения вряд ли понравятся вашему будущему мужу, – заметила Мэгги, отдергивая фиолетовую атласную юбку от сапог Джеймса. – Мой Гленройял, так зовут мистера Самсона, считает, что ругательство, непроизвольно вырвавшееся в минуту наивысшего душевного волнения, вполне уместно, но сейчас совершенно не тот случай!

– Вы абсолютно правы, Мэгги, – вмешался Спирс. – А, кажется, я слышу шаги. Они идут. Может, вы внесете дополнительные штрихи в живую картину, Джеймс?

Джеймс широко улыбнулся Джесси и поцеловал ее в сомкнутые губы. Он по-прежнему осыпал ее поцелуями с возрастающим энтузиазмом, когда в дверях появились Дачесс и Маркус, сопровождаемые Самсоном.

– Прекрасно! – объявила Дачесс, присоединяясь к наблюдателям. – Джеймс, дорогой, ты уверен, что Джесси еще дышит?

– Подними немного голову, Джеймс, – посоветовал Маркус, присаживаясь на корточки. – Помню, мне пришлось учить Дачесс, как правильно целоваться. Это заняло немало времени, но теперь никто не может сравниться с ней. Прежде, однако, лицо у нее сразу синело, как сейчас у Джесси.

Джеймс приподнялся на локтях, по-прежнему не сводя глаз с девушки.

– Ну, Джесси, как, по-твоему, теперь ты достаточно опозорена?

– Я убью тебя, Джеймс.

– Оказывается, она дышала, Маркус, – сообщил Джеймс и снова наклонил голову.