Анна задумалась.

– Точно не скажу. Нас разделяло метров десять… Постойте, вы сказали «могла». Значит, вы все-таки не верите мне?

– Согласитесь, Анна… Вы позволите мне называть вас просто по имени? По возрасту на Анну Евгеньевну вы ну никак не тянете.

Новая причуда фээсбэшника удивила Анну.

– Пожалуйста, если вам так хочется.

– Спасибо. – Судя по реакции, Егорова обрадовал ее ответ. Неужели ему правда требовалось ее согласие? – Так вот, Анна, история вашего побега с виллы Пиночета выглядит совершенно невероятно. Судите сами, сначала вы скрываетесь от самого Пиночета и двух его охранников. Просто уплываете от них по реке, кишащей крокодилами и пираньями. Причем делаете это со связанными руками! Затем пробираетесь обратно на виллу, где, застрелив главного охранника Пиночета и его водителя, угоняете автомобиль. И проехав на нем более четырехсот километров, а именно такое расстояние, по данным спутниковой разведки, отделяет виллу Пиночета от Каракаса, приезжаете в наше посольство.

Анна грустно вздохнула.

– Вы забыли про установленные вокруг виллы мины, на которых я почему-то не подорвалась.

– Ну вот, вы же сами все понимаете. – Егоров опять улыбнулся. – Однако стоит допустить, что вы действовали заодно с Пиночетом, и ваш фантастический побег становится вполне прозаическим.

Вот только у нее не было поводов для улыбок.

– По-вашему, Пиночет меня завербовал?

Егоров ответил не сразу и заговорил совсем о другом:

– Знаете, Анна, свою службу в органах безопасности я начал в Афганистане в должности командира оперативно-розыскной группы. Нашими задачами были: ликвидация главарей моджахедов, караванов и тайников с оружием, выявление баз боевиков. Среди афганцев у нас была своя агентура, но порой нужные сведения можно было получить только от «языка», религиозного фанатика, ненавидящего всех неверных лютой ненавистью. Так вот, лишь в считаных случаях нам это не удалось.

– Вы пытали их? – понизив голос, спросила Анна.

Прежде чем ответить, Егоров снова задумался, а может быть, вспомнил то далекое прошлое.

– Мы старались ограничиваться психологическим воздействием. – Он больше не улыбался. – Но душманы знали: если они будут молчать, я отдам приказ пытать их…

Он хотел еще что-то сказать, но Анна его опередила:

– Пиночет пригрозил отрубить мне пальцы. У него была маленькая гильотинка, которой он откусывал кончики своих сигар, очень острая. Он зажал мне мизинец, но в этот момент ему на компьютер поступил сигнал о взрыве одной из его мин. Он оставил меня в подвале и уехал. Не знаю, смогла ли бы я упорствовать, если бы он стал по очереди отрезать мне пальцы. И потом на катере, когда я увидела, как пираньи разрывают куски мяса, которые он бросал в воду, я так испугалась, что у меня даже судороги начались. Но он меня уже ни о чем не спрашивал.

– Анна, знаете, что показала последняя проверка на полиграфе? – неожиданно спросил Егоров.

– Что?

– Вы неуверенно ответили на половину всех заданных вопросов. Иными словами: ваши ответы могут быть ложью.

Анна опустила голову и закрыла лицо руками. Все! Теперь ей уже никто не поверит. Уж лучше бы ее растерзали пираньи. Тогда, по крайней мере, никто не считал бы ее предательницей.

Она всхлипнула.

– Зачем Пиночету вербовать меня? Какой в этом смысл?

– Не скажите, Анна, смысл есть, – возразил Егоров. – Заполучив вас в качестве источника информации, Пиночет смог бы контролировать все наши действия по его розыску. Что при подготовке предстоящей акции в Москве чрезвычайно важно.

Последняя фраза заставила Анну вновь взглянуть на Егорова.

– Вы думаете, Пиночет не откажется от полученного заказа?!

– Ни за что! – категорично ответил он. – Насколько я могу судить по вашим же отчетам, он игрок по натуре. Азартный игрок! Для Пиночета покушение на иракского духовного лидера, до которого не смогли добраться боевики Заркаури, азартнейшая игра. И он уже начал в нее играть.

Энергия фээсбэшника передалась Анне. От этого на душе стало еще паршивее.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– А затем, Анна, что я тоже увлекающийся человек. И мне не обойтись без вашей помощи.

Анне показалось, что она ослышалась.

– Что?

– В связи с предстоящим визитом в Москву мировых религиозных лидеров составлен беспрецедентный план охранных мероприятий. Мне руководством поручен розыск Пиночета. И я предлагаю вам, Анна, поработать вместе со мной. Тем более что, как я понимаю, у вас к нему личные счеты?

Анна просияла. Если бы не разделяющий их стол, она бы сейчас, наверное, бросилась полковнику на шею.

– Так вы… вы все-таки верите мне? А как же детектор лжи?

И вновь Егоров ответил странным образом:

– Когда мне было примерно столько же лет, сколько вам сейчас, я тоже попал под подозрение. Даже сидел под арестом. Правда, недолго, всего одну ночь. Так что мне понятны и, главное, хорошо знакомы переживаемые вами чувства. Это не сыграешь.

– Вы сидели под арестом? – не поверила Анна. – За что?

– За то, что пытался застрелить афганского офицера, прикомандированного к нашему особому отряду. Он был агентом моджахедов. Из-за него погибло много наших парней, в том числе и мой лучший друг. У меня не было доказательств его вины, и я решил сам застрелить предателя, но мне не позволили это сделать, отобрали оружие и арестовали. А ночью, когда я сидел под арестом, он сбежал из нашего отряда к одному из афганских полевых командиров, тем самым подтвердив мою правоту.

– И больше вы его не встретили?

Егоров тяжело вздохнул:

– Встретил, спустя много-много лет… И до сих пор жалею, что это не случилось раньше.

Он резко тряхнул головой, словно отгонял тяжелые воспоминания, обошел стол и снова протянул Анне руку.

– Так что вы решили? Будем работать вместе?

От переполняющих душу чувств сдавило горло. Не в силах произнести ни слова, Анна обхватила ладонь Егорова двумя руками и сжала так, что у нее захрустели пальцы.

На выходе Егоров показал прапорщику свое служебное удостоверение и еще какую-то бумагу с круглой печатью – Анна не разобрала, что именно. Но этого оказалось достаточно. Дежурный беспрепятственно пропустил их обоих через турникет. Выйдя за порог общежития, Анна возбужденно закрутила головой по сторонам. Хотя она провела под домашним арестом всего пять дней, ощущение вновь обретенной свободы радовало и пьянило. А для Егорова захотелось сделать что-нибудь приятное.

– Андрей Геннадьевич, скажите честно: как вам это удалось?

– Что? – не понял он.

– Вытащить меня отсюда.