Гвен представила себе хозяина, с тоскливыми подвываниями бродящего по коридорам, и улыбнулась, но быстро вспомнила, с чего начался разговор.

— Куда вы меня ведете? — спросила серьезно.

— Обедать, — беспечно ответил маг. — Но да, вы правы, не в большую столовую. Если я решаю когда, мне позволено решать и где, так ведь?

Альд Торнбран провел Гвендолин по широкой лестнице и распахнул перед ней дверь относительно небольшой и уютной комнаты, в центре которой стоял такой же небольшой круглый стол. Блюда уже были поданы и накрыты крышками, дабы сохранить тепло, посему появления прислуги в маленькой столовой не предвиделось. Как и иных сотрапезников: стол был сервирован на двоих.

— Альда Эдевейн к нам не присоединится? — поинтересовалась Гвен. Как ни старалась она казаться спокойной, голос дрогнул от непонятного страха.

— Нет, — усмехнулся хозяин. — Мы с Флорианой немного повздорили за завтраком, боюсь, за обедом она продолжила бы начатый спор. Мне же хочется поесть в спокойной обстановке и за приятной беседой… Вы не откажете мне в этом?

— В беседе? — переспросила Гвен, не спеша приближаться к столу, хоть маг уже отодвинул для нее стул. — О чем?

— Да хотя бы… о вашем романе.

— Он ведь вам не понравился.

— Безумно, — не стал спорить Торнбран. — Но вы же собираетесь продолжить литературную деятельность? Быть может, после моих замечаний вам легче будет превратить свое сочинение в нечто приличное.

Пренебрежение, звучавшее в этих словах, действовало на Гвен хуже самой злобной критики.

— В моем сочинении и без ваших замечаний нет ничего неприличного, — ответила она резко. — Но, если я вас послушаю, боюсь, оно там появится.

— Неприличные сочинения? — глумливо протянул Торнбран. — Попадалась мне как-то брошюрка… Но у вас и с моими подсказками подобного не выйдет. Потому что подсказок мало. Нужно самой знать, о чем пишете. Именно в этом ваша главная проблема. Вы взялись писать о том, о чем не имеете ни малейшего представления.

— О чести и порядочности? — вспыхнула Гвен. Если кто и не имел о них представления, так это сам альд Торнбран.

— О приключениях, — невозмутимо поправил он. — Что вы об этом знаете? Об опасности? О сложности выбора? О решительных и порой дерзких поступках?

О, Гвен знала! Разве ей не пришлось выбирать между свободой и замужеством? Разве ее приезд в Трелони — не решительный и дерзкий поступок?

Торнбран заметил, как она переменилась в лице, и насмешливо вздернул бровь:

— Неужели знаете? Поделитесь же своим геройским опытом, отважная пансионерка. Что за подвиг вы успели совершить? Явились на урок, не подготовившись? Гуляли в мороз без шарфа?

— Вы…

— Сразились с живущей под кроватью мышью и одержали безоговорочную победу? — не унимался маг, с каждым словом подходя все ближе и ближе к ней.

Гвен злилась все сильнее и сильнее и, если бы он придумал еще один «подвиг», не выдержала бы и сказала в ответ какую-нибудь гадость. Но Эмрис Торнбран, подойдя к ней вплотную, неожиданно умолк, обхватил ладонями ее горящее лицо и поцеловал. Не грубо и властно, как в первый раз на вечере у Карлиона Линтона, нет. Поцелуй был мягким, нежным, будто просящим, и Гвен помимо собственной воли почти откликнулась на эту просьбу…

Почти, потому что отшатнулась. Взметнулась рука, и звонкий звук пощечины отрезвил обоих.

— Вы… — Гвен, тяжело дыша, смотрела на мужчину. — Ваше поведение недостойно благородного человека!

— Скорее оно недостойно героя вашего романа, — негромко сказал маг. — Ведь Арчибальд никогда не позволил бы себе поцеловать девушку, которая ему нравится, без предварительного объяснения на десяток страниц. Он вряд ли потерял бы голову от того, что в гневе эта девушка еще прекрасней. И уж точно не стал бы специально раздражать ее, чтобы полюбоваться.

— Не стал бы! — со злостью подтвердила Гвендолин.

— Конечно, — на губах Торнбрана появилась привычная усмешка. — Герои не такие. Они щедры и умны, добры с детьми и вежливы со старушками, да?

— Да!

— Не совершают опрометчивых поступков?

— Именно! — все сильнее распалялась Гвен.

— Спасают попавших в беду дам?

— Непременно!

— Не напомните обстоятельства нашего знакомства?

Заданный словно между прочим вопрос заставил Гвен пораженно застыть. Перед глазами пронеслись картинки кажущегося сейчас далеким прошлого. Заснеженный лес, конское ржание, черное дуло пистолета, направленное ей в лицо… Протянутая рука и обволакивающее тепло чар…

Гвен тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и решительно направилась к двери.

— У меня пропал аппетит, — отчеканила она.

— У меня тоже. — Маг преградил ей путь. — Но мы могли бы просто поговорить, Гвендолин.

— Я не желаю с вами разговаривать.

— Даже об имени, на которое только что откликнулись? — без насмешки уточнил Торнбран, и у Гвен похолодело внутри. В запале она даже не поняла, как он ее назвал. — Гвендолин, — повторил маг, глядя на нее, как змея смотрит на мышь, гипнотизируя взглядом и готовясь проглотить целиком. — Гвендолин Фолстейн.

Воздух сделался вдруг тяжелым и плотным. Гвен вдохнула. Ком встал в горле. Ни откашляться, ни слова вымолвить.

Да и что бы она сказала?

Говорил Торнбран:

— Вы не любопытны. Или стараетесь казаться таковой. Даже не поинтересовались, куда я уезжал и по каким делам. А между тем я побывал в пансионе, где вы воспитывались. Первой мыслью было ехать в столицу. Тот парк и башня с часами никак не выходили из головы… Но путь в столицу неблизкий, а чтобы побывать в вашем пансионе, хватило двух дней. Небольшие финансовые вложения и мое природное обаяние позволили получить исчерпывающую информацию.

— О чем? — через силу прошептала Гвен.

— О ком, — поправил он. — О вас, конечно же. И не нужно так дрожать. Не съем же я вас? Тут довольно других закусок.

С этими словами он взял ее за руку и повел к столу. Сил противиться у Гвен не было. Она покорно опустилась на стул и приняла из рук Торнбрана стакан с водой. Сделала судорожный глоток.

— Гвенда и Гвендолин. — Маг улыбнулся. — Точно в романе, да? Девочки-сиротки со схожей судьбой, к тому же похожие друг на друга. Но не во всем. И речь не только о происхождении. И не о том, что цвет глаз у них разный. Карие у Гвенды и серые у Гвендолин. — Он посмотрел ей в глаза, словно затем, чтобы убедиться: серые. И тут же покачал головой. — Но это еще не доказательство. В пансионе столько воспитанниц, что несложно и ошибиться. А вот в другом — практически невозможно. Наставницы отзывались об обеих девушках довольно хорошо, однако Гвенда, по их словам, была прилежнее и серьезнее подруги. Гвендолин же частенько витала в облаках, из всех развлечений предпочитала чтение, и сама пыталась что-то сочинять… Наставницы этого не приветствовали, но не сомневались, что подобная блажь пройдет со временем. Они ведь знали, что опекун юной альды Фолстейн подыскивает ей достойного супруга, а замужняя женщина не станет тратить время на пустые мечтания.