– Я не знаю. Мистер Рид не обязан сообщать мне о своем местонахождении, – вежливо объяснила я, и мисс Брэндон-Уелдерсон фыркнула, как кобыла.

– Он точно прячется, собака. Нам нужно обсудить чрезвычайно важные дела, а он возится с бесполезными мелочами, как его машина. – Она буквально выплюнула слово «машина» мне в ноги, и я почувствовала себя оскорбленной ее недружелюбным порывом.

Конечно, мистер Рид был рассеянным человеком, но то, что она назвала его собакой, а его поисковую машину бесполезной, ударило меня словно ножом в грудь.

Может быть, не в последнюю очередь потому, что моя мать всегда использовала это слово в отношении меня, когда я не выходила из своей комнаты, потому что книга была слишком увлекательной. Бездельница было словом моего детства.

– Стремление мистера Рида к прогрессу не бесполезно, – возразила я, не в силах сдержать раздражения.

– Техническая чепуха – не прогресс, мисс Крамб, – сказала она, глядя на меня своими зелеными гневными глазами. – Если женщины могли бы учиться в этом университете или хотя бы использовать запасы библиотеки, это был бы прогресс! – бросила она мне в лицо громче, чем полагалось для библиотеки, затем задрала вверх нос и удалилась, не попрощавшись.

Хотя внутренне я опять кипела от злости на ее наглость, я не могла не признать, что она в какой-то степени была права.

Если бы женщины официально учились и читали здесь, это было бы прогрессом, который я приветствовала бы от души.

* * *

Мистер Бойль застал меня за кафедрой в библиотеке ровно в половине двенадцатого. Я улыбнулась, когда увидела его, и быстро помогла Коди выдать оставшиеся книги, чтобы студенты тоже смогли пойти на обеденный перерыв.

Мистер Бойль протянул мне руку, чтобы я смогла взять его под нее, и я с радостью сделала это. Было очень приятно снова увидеть его, и мне стало легче после всех серьезных разговоров за последнее время.

Мы прогуливались по мокрой дорожке перед библиотекой в сторону города. Дождь прекратился, но осеннее небо, затянутое мрачными тучами, не обещало улучшения погоды.

Мистер Бойль поинтересовался о прошедших днях, и я рассказала, что работа шла привычным ходом, а моя мать действовала мне на нервы.

Я не упомянула о вчерашнем несчастном случае. Не стоило посвящать мистера Бойля в такую неловкую ситуацию.

Мы не ушли далеко, только до небольшого ресторана с темно-синими мягкими стульями и декоративными салфетками на столах. Внутри было уютно и царила приятная атмосфера. Девушка, которая нас обслуживала, даже зажгла свечу на нашем столе, а я с нетерпением ждала еду и теплый чай.

– И потом ей пришла идея, что я должна надеть красное платье на бал в субботу. Возмутительно, словно она хочет выставить меня напоказ всему миру, – сообщила я, и мистер Бойль рассмеялся. Я засмеялась вместе с ним, так как эта история между мной и моей матерью уже была так давно, что гнев на нее улетучился.

– Но я вполне могу себе представить, что вам очень идет красный цвет, мисс Крамб, – сказал мистер Бойль, и легкое покалывание разлилось у меня в груди, когда я посмотрела в его медовые глаза.

Наверное, это было что-то вроде влюбленности. Легкая эйфория, простота в общении, хорошее настроение и теплота в душе.

И хотя все это было для меня новым и волнующим, я задавалась вопросом, на этом ли все закончится. В сборнике стихов я читала о пылающем огне и страстном желании, разрывающем сердце. Но я не чувствовала пожара, только небольшой уютный огонь в камине.

Я подумала о своей матери, которая умоляла меня наконец признать свои чувства. И я вспомнила слова своей тети, которая сказала мне, что иногда просто читать о любви недостаточно.

Значило ли это, что я уже была влюблена и просто возлагала слишком большие надежды? Или, может быть, я просто слишком упрямилась и слишком свободно мыслила, чтобы ощутить настоящую любовь?

Возможно, когда-нибудь мне придется довольствоваться только этим легким теплом и приятным покалыванием. Или я выброшу это все из головы и решу, что моя жизнь без мужчины будет гораздо легче.

– Это очень мило с вашей стороны. Но я все равно предпочитаю оставаться незамеченной, чем быть осмеянной всеми, – сказала я, не прерывая зрительный контакт, и улыбнулась мистеру Бойлю, не обращая внимания на путаницу в голове. Потому что сейчас я не стала бы принимать решения. Сейчас мне бы хотелось просто наслаждаться тем, что я была здесь и хорошо себя чувствовала.

Девушка принесла наш чай. Пар от горячего напитка расплывался в свете свечи.

– И по какой причине над вами будут смеяться? – недоверчиво спросил мистер Бойль, и его усмешка на губах стала совсем легкой, такую можно было принять за весьма дерзкую ухмылку.

– Ох, их много, – начала я и обхватила холодными пальцами кружку. – Например, я не очень хорошо умею танцевать. Я бы стала посмешищем, – пошутила я.

– Я не могу себе этого представить. Если мужчина хорошо ведет, то женщина просто не сможет плохо танцевать, – бросил он, и я уже знала, как смогу на это отреагировать, но все же не решалась произнести.

Я посмотрела в его лукавые глаза, взъерошенные волосы, слегка заостренные клыки, которые только делали его улыбку совершеннее, и решила попробовать.

– А вы хорошо ведете, мистер Бойль? – спросила я, не переставая улыбаться, и этой фразой я открыла дверь в новую страну. Искусство женского флирта. Я тайно читала «Любовные похождения Джакомо Казановы», слышала, как моя мать несколько раз говорила об этом, но все же у меня ни разу не было возможности самой им воспользоваться. По крайней мере, до сих пор.

– Вполне, мисс Крамб, – ответил он мне. В животе начало нервно покалывать. – Так что вам нечего бояться.

Я улыбнулась, не имея ни малейшего представления, что на это ответить. Люди называли флирт «игрой с огнем», но в этот раз внутри у меня совершенно не потеплело. Такая игра, видимо, была не для меня. Прямо как любовь.

Я просто слишком долго все обдумывала, пока все не рассыпалось у меня в руках, и остались лишь голые факты.

Интеллигентно сделав глоток чая, я спросила мистера Бойля о прошедших днях.

Он выглядел слегка раздраженно, но все же согласился рассказать мне о скучной бумажной работе, о судебном деле бывшего однокурсника, который спрашивал его совета, о моем дяде, который с понедельника в каждой фразе, не имеющей никакого отношения к работе, высказывался отрицательно о моей матери и о том, как часто тетя Лиллиан стала составлять ей компанию.

Так что я была не единственной, у кого были проблемы с моей матерью, и я почувствовала облегчение, так как теперь я была полностью уверена, что дядя Альфред действительно понял меня, когда я сказала ему, что мне нужно переехать.

– При этом моя мать не ужасный человек. У нее просто очень неудачный способ выразить готовность желать для всех лучшего, – объяснила я мистеру Бойлю, чтобы он не принял мою мать за монстра. Она была любящей женщиной, которая, к сожалению, очень часто брала на себя слишком много.