Со смешанными чувствами я вернулась в библиотеку. Я разрывалась между внушительным чувством счастья и опасением того, что мой энтузиазм, возможно, не воспринимают достаточно серьезно. Я впала в отчаяние. Я просто не знала, что думать о мистере Бойле и что я должна была чувствовать по отношению к нему. Он сбивал меня с толку, и это мешало мне думать логически.

Но в любом случае никого не волновало, что я немного рассеянно занималась своей работой и достаточно часто выходила в коридор, забывая, что я там хотела сделать. Мистера Рида все равно не было на месте. Он снова куда-то ушел и выполнял свои важные обязательства.

Что бы это ни было на самом деле, я уже давно подозревала за этим страшную тайну. Его скрытность на эту тему была очень подозрительной, а несметное количество романов, которые я прочитала, не отрезвляли мое воображение. Я сразу подумала о тайной любовнице, незаконнорожденных детях, шпионаже при королевском дворе или сплоченных братствах, которые втайне занимались темными махинациями.

Конечно, возможно, он просто посещал книжный клуб, но это было бы недостаточно интересным, чтобы забить себе голову подобными шуточками. Кроме того, моя логика подсказывала мне, что это должно было быть важнее чего-то столь обычного, потому что все-таки для этого он оставил свою работу.

Вместо этого я сказала себе, что мне просто нужно набраться терпения, чтобы раскрыть эту тайну. В конце концов, я скоро буду жить у мистера Рида.

Я рассеянно покачала головой. Одна только мысль об этом еще больше озадачила меня, так как я просто не могла себе представить, что слова мистера Бойля окажутся правдой. Я не считала мистера Рида бесчестным человеком, который позволит молодой незамужней девушке жить с ним и тем самым поставит ее репутацию под угрозу.

Каким бы несобранным он ни был, он мог хотя бы упомянуть об этом. По крайней мере, это было достаточно важным, чтобы помнить о таком.

Мы договорились, что в шесть часов я приду посмотреть комнату. И если бы действительно было правдой то, что сообщил мне мистер Бойль, то я снова оказалась бы в начале своей проблемы. Я совершенно не хочу жить рядом с мистером Ридом.

Грубая ткань куртки зашуршала у меня за спиной, и я слегка повернула голову, чтобы посмотреть, кто пробрался в мой ряд стеллажей. Это был Коди, запрокинув голову и обхватив ее руками, с таким выражением лица, что я сразу поняла: дело срочное.

– Что-то случилось? – спросила я и сразу поняла, что что-то не так.

Коди только кивнул, и я выругалась про себя, что он не просто сказал, а развернулся и поспешил обратно.

Я отложила в сторону книгу, которую хотела поставить на место, и быстрыми шагами, тихо отдающимися эхом по мраморному полу, последовала за ним.

Коди побежал обратно в читальный зал, который сегодня днем на удивление был пустым, а потом так резко остановился, что я чуть не влетела в него. Его глаза поднялись наверх, и он вытянутой рукой указал в кольцевой проход.

Только мне захотелось грубо попросить его просто сказать мне, что случилось, как я заметила его. Маленького чумазого мальчика, который снял с полок все книги медицинского отдела и просто разложил их на полу.

Ужас заставил меня распахнуть глаза, мой пульс ускорился, а гнев и возмущение прокатились по всему телу.

– Я разберусь с этим, – тихо фыркнула я и направилась в его сторону. Малыш, должно быть, готовился к чему-то. Я приподняла подол, чтобы подняться вверх по ступенькам, и когда мальчик услышал, что я иду, поднял голову и испуганно уронил книгу, которую только что снял с полки. Она с шумом упала на деревянные половицы пола, и сердце кольнуло, когда я увидела, как она отлетела в сторону, а на корешке образовалась вмятина. Книга захлопнулась так, что все страницы загнулись.

– Чем, по-твоему, ты тут занимаешься? – так резко прошипела я, что он испуганно сделал шаг назад, наступив своими грязными сапогами на книгу по анатомии.

Скорее всего я бы вскрикнула, но мне не хотелось привлекать к себе внимание, и поэтому я довольствовалась тем, что сделала три шага вперед и подняла книгу с пола. Пока я выпрямлялась, наши взгляды встретились. Мой ядовитый и его напуганный, и, к своему ужасу, я обнаружила, что этот мальчик, должно быть, намного моложе, чем я предполагала раньше. Ему было лет шесть-семь, по его грязным щекам с трудом можно было предположить, насколько он был бледен.

В тот же миг мой гнев испарился, и я громко вздохнула. Я смахнула комки земли с книги и с облегчением убедилась, что на коже не осталось пятен, и поставила ее обратно на полку.

Мальчик стоял, не шелохнувшись, и смотрел на меня, и я решила сначала успокоиться, прежде чем вывести его из здания.

Я нагнулась за следующей книгой, той, что была повреждена. Выглядела она не очень хорошо. На коже появился длинный разрез, так как она была очень хрупкой из-за воды, попавшей на нее в прошлую субботу, а вмятина нанесла ущерб переплету. Я осторожно разгладила первые несколько страниц, вытерла небольшой отпечаток руки, который все же не удалось стереть, а затем положила ее на рядом стоящую тележку для книг, чтобы позже отправить ее на реставрацию.

Краем глаза я увидела, что мальчик шевельнулся. Он как раз опустился на корточки и протянул свою покрытую сажей руку за «Сборником научных трудов о хирургическом удалении отдельных частей органа», когда я обратила на него свое внимание.

– Руки прочь, – отрезала я, и он тут же убрал руку, посмотрев на меня большими глазами.

– Но я должен… – тихо начал он, и я прервала его.

– Нет, не должен, – сказала я, поднимая книгу с пола. – Тебя не должно быть здесь. Иди домой!

– Но, – его детский голос опасно дрогнул. – Но, мэм, я должен найти лекарство, – заявил он, и я недоверчиво подняла брови. Наверное, он ошибся.

– Лекарство? Это не аптека, мой мальчик, а библиотека. И эти книги не имеют никакого отношения к лечению травами, – деловито объяснила я, зажав под мышкой следующую книгу.

– А в какой из них говорится о лекарствах? – поинтересовался он, и его брови сошлись от отчаяния. Нижняя губа начала дрожать, и я искренне хотела, чтобы он успокоился.

– Ни в какой, – сказала я грубее, чем хотела, и не знала, что лучше сказать, чтобы дать ему понять, что это медицинская специализированная литература, а не книги рецептов.

Его губы задрожали сильнее, ребенок начал трястись, и затем из него вырвалось.

– Но тогда моя бабушка умрет, – начал плакать он, и крупные слезы брызнули из его глаз.

Я застыла, не зная, что теперь делать, и чувствовала себя крайне бесполезной.

Моя мама всегда говорила, что забота о ребенке заложена в сердце каждой женщины. Но у меня, по-видимому, нет, потому что моя самая большая забота касалась не плачущего ребенка, а студентов в читальном зале, которым, возможно, шум мешал заниматься. Конечно, мне было его жаль. Но как мне лучше всего проявить сочувствие?