Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я оставлю тебя в покое, если разрешишь мне выпить в ресторане. И Жанне ничего не скажешь. — Эвелина хитро улыбается, прищурив блядские глаза. Видимо, восемнадцати красотке все же нет.
Витя выносит Аню из ЗАГСА на руках, и я не успеваю ответить. За ними идут гости, быстро выстраиваются в колонну и взрывают конфетти. Кто-то уже приготовил шампанское и раздает стаканчики.
— Так что на счет выпивки? — вновь жужжит Эвелина.
— Честно, мне похер, сколько ты в себя вольешь, — улыбаюсь в ответ.
— Вот и чудно! — Эвелина берет стаканчик из рук парня, а веселая тамада уже наливает ей алкоголь. — Ну ты что, краев не видишь?
Кажется, я зря разрешил девице набухаться. Останавливаться она, судя по блеску в глазах от одного лишь запаха, совсем не умеет. Как бы не пришлось возвращать Жанне бездыханное пьяное тело.
Барышня тамада говорит что-то плаксивое про вечную любовь и биение двух сердец в одном ритме, а я все пропускаю мимо ушей, потому что прирос взглядом к Вике. Ангелок перебивается с ноги на ногу, явно замерзла. От холода даже руки ее покраснели. Особенно правая, которой держит стаканчик. С естественным макияжем и косой похожа на школьницу. Даже не смотрит в мою сторону, упорно игнорирует.
После выпитого, рассаживаемся по машинам. Эвелина сразу залезла в мой джип, а я все же выждал момент, чтобы перехватить Малинову.
— Ты с кем едешь? Могу подвести, — осторожно заглядываю ей в глаза, а та поджимает губы.
— С нами она едет в лимузине! — колко огрызается одна из подружек невесты и тянет Вику за собой. Черт!
В ресторане усаживаемся за столики, и я безумно счастлив, что с моего места хорошо вижу Вику. Она села рядом с подружками Ани, и я просто счастлив, что не с мужиками. Ведет себя неуверенно, настороженно. Старается казаться непринужденной, но дрожь ресниц выдает. Тамада опять что-то громко говорит в микрофон, предлагает обновить стаканы. Эвелина толкает меня в бок и показывает на свой стакан.
— Слушай, Герман, если тебе так нравится та мышь, почему ты все еще здесь? — произносит моя спутница и отпивает вино.
— Ты обещала меня не доставать, — напоминаю, продолжая рассматривать Малинову. Уже успела налить себе чего-то крепкого.
Уже через сорок минут тамада объявляет танцы, включается громкая музыка, и Вика выходит танцевать. Внимательно слежу за ее движениями: похожа на цветок, колыхающийся на ветру. В каждом движении нежность, трепет, тоска. Даже под энергичную музыку чересчур плавно двигается.
И тут включается медленная мелодия, мужчины поднимаются с мест и приглашают женщин. Одиночки разбиваются по парам, и я поднимаюсь с места. Спешу предложить Малиновой танец, но меня опережает какой-то молодой парень. Что-то шепчет ей почти на ухо, отчего даже волосы у ее виска колышутся.
— Девушка со мной, — осторожно отодвигаю соперника, смотрю на Вику всего секунду, и тут же опуская руки на ее талию. Дергается, но не отходит, не вырывается.
Во время танца обычно не разговаривают, но между нами повисло напряжение в двести двадцать вольт, того гляди рванет. Малинова смотрит куда-то в пол, ее грудь вздымается от глубокого рваного дыхания, а руки подрагивают на моих плечах.
— Скучала по мне? — нарочито низким голосом говорю ей на ухо, отчего она поднимает растерянные глаза и смотрит на меня. Этот взгляд пронзает, режет, убивает. Куда она спрятала весь свет и тепло? Вика больше не похожа на моего ангелочка.
— Я ни сколько не скучала, Герман, — чеканит каждый звук, глаз не отводит. От ее голоса голова кругом.
— И я совсем не скучал, — сильно сжимаю ее талию и тяну к себе. Опускаю голову и вдыхаю ее запах полными легкими, до боли, до головокружения.
От ее слов сердце цепенеет, а под кожей бежит отрава. Не скучала по мне, значит. А я все равно знаю, что скучала. По дрожи в ее теле, по легкому стону, сорвавшемуся с потрескавшихся губ, по сжавшимся пальцам на моем пиджаке. Я вижу, что она не остыла, что не забыла, что не перестала любить.
У меня встает от ее запаха и крышу нахрен рвет. Хочу сжать ее еще сильнее, чтоб вросла в меня, приклеилась. Больше не отпускать даже на шаг, чтобы никто до нее не дотрагивался кроме меня. Посадить на цепь и никому не показывать. Моя. Моя. Моя.
Музыка заканчивается, и Вика убирает руки с моих плеч, прикусывает нижнюю губу и томно исследует мое лицо кошачьим взглядом. Чувствую, как стояк уперся в ширинку брюк и болезненно стал пульсировать.
— Надеюсь, у тебя все хорошо, — шепчет в возникшей тишине.
— Лучше не бывает, — выцеживаю сквозь зубы и неохотно отпускаю талию ангелочка.
— И у меня все прекрасно, — старается улыбнуться, думает не вижу, как искры печали во взгляде проносятся. — Твоя новая девушка очень молода. Надеюсь, ей есть восемнадцать?
— Понятия не имею, Вика. Она не моя девушка. — Складываю руки на груди. Еще секунду мы смотрим друг другу в глаза. Я не хочу потерять этот зрительный контакт. Будто если отвернусь или моргну, ангел исчезнет, рассеется, как утренний туман. И больше я ее не увижу, не ощущу запах кожи, не почувствую нежность кожи под своими шершавыми ладонями.
— Ты думал обо мне? Хотя бы иногда? — Малинова с надеждой поджимает губы и хмурится так, что между бровями появляется едва заметная складка. Раньше я ее не замечал.
— Я думал о тебе каждую гребанную секунду, потому что ты оставила отпечаток в моем сердце, — ничуть не лгу и даже не приукрашиваю. — Я чуть не подох без тебя.
— Но ты все еще жив, — Вика опускает глаза в пол, складывает руки и вздыхает.
Да. Кажется, что я жив. Моя жизнь поменялась с ней ненадолго, и вернувшись в прежнее русло стала обыденной рутиной. Поэтому я не сдох. Выдержал.
— А вот и последняя парочка, просим вас! — Тамада хватает меня под руку, Вику осторожно толкает в спину и тащит в центр зала.
Я ненавидел все эти конкурсы всей душой. Они доставляли мне жуткий дискомфорт всегда, даже смотреть на все это было противно.
Но увидев, что предстоит делать, я мысленно пнул свои нелепые доводы. Мне нужно будет просто сидеть на стуле, а Вике скакать попкой на воздушном шарике, положенном мне на
