— Госпожа Гацерелия нужна нам на переговорах. Она знаетарабский язык, — пояснил Сеидов. — Головацкий геолог, а Кажгалиев нашофициальный переводчик. Мы не будем говорить с министром на английском илирусском языках, поэтому вам лучше поехать по магазинам вместе с Резниковым. Нашдипломат будет вас сопровождать.

— Понятно, — тихо сказала Сизых. — Значит, на переговорах явам не нужна?

— Вы нам всегда нужны. Но на этих переговорах вы можетеотсутствовать, — пошутил Фархад. Он заметил, с каким интересом слушает ихразговор Манана. Она тоже все поняла. Алена отвернулась. Ей, конечно, былонеприятно выслушать подобное решение.

Полковника увезли в местную больницу. На прощание он пожелалвсем успешной поездки и здоровья. Все благодарили его за помощь. Когда онизакончили завтракать, к Сеидову подошла Алена.

— Я что-то сделала не так? — деловито уточнила она.

— Все нормально. Почему вы спрашиваете?

— Не знаю. Мне показалось, что вы как-то странно на менясмотрите. Раньше вы всегда улыбались, а сегодня утром как-то настороженно. Дажесели завтракать в другом конце стола.

— Я даже об этом не подумал, — ответил Фархад. — Необращайте внимания на такие мелочи. У меня столько проблем.

— Понимаю. Я выберу для нее одежду. Но это неправильно.Трудно покупать одежду для женщины. Она должна сама выбирать цвет, фасон,размеры. Все мерить…

— Вы опытный человек, и у вас все получится, — ободряющепроизнес Сеидов.

На переговоры они отправились без Сизых и Резникова. Сначалабыла встреча с послом. Затем переговоры с двумя членами правительства Ирака.Обедали они в посольстве, где должен был состояться и ужин. К обеду Алена и еесопровождавшие мужчины не успели. Они приехали гораздо позже, когда группа ужепокинула посольство, отправившись на новые переговоры.

Вечером, перед ужином, они приехали в отель. Фархад снялобувь, устало вытянул ноги. Достав мобильник, включил его. Он никогда непозволял себе держать телефон включенным во время переговоров, считая подобнуювольность просто неприличной. И сразу раздался телефонный звонок. Он ответил.Звонила Карина.

— Я звоню весь день, но у тебя отключен телефон, —пожаловалась супруга.

— Мы были на переговорах, — пояснил Фархад.

— Понимаю. Ты теперь стал таким важным человеком, чтоучаствуешь в переговорах. А разговоры твоей жены и дочери должны прослушиватьчужие люди. Тебе не стыдно? Мы же дома говорим о чем угодно. И наши разговорыдолжны слушать посторонние люди?

— О чем ты говоришь?

— Ты все прекрасно понимаешь. Весь дом начиненподслушивающими «жучками». Их даже в ванной поставили. Я не думала, что радисвоей карьеры ты можешь согласиться на такую гадость. Как тебе не стыдно?

— Подожди, — прервал супругу Фархад. — У нас дома былиустановлены подслушивающие устройства?

— По всей квартире. И ты еще спрашиваешь? А кто дал согласиена их установку? Сотрудники вашей службы безопасности просто изумились, когданашли столько «жучков». Я сказала, чтобы они все собрали и унесли.

— Карина, послушай…

— Нет, это ты послушай. Если ты стал вице-президентом такойкрупной компании и должен проводить важные государственные переговоры, то этоне дает тебе права так игнорировать своих близких. Марьям сидит в своей комнатеи плачет. Настолько наплевательски к нам относиться…

— Карина, — снова перебил ее Фархад. — Успокойся и выслушайменя. Я абсолютно ничего не знал об этих микрофонах. Клянусь тебе чем угодно.Жизнью Марьям. Я ничего не знал…

Супруга молчала. Очевидно, только теперь она началасознавать, что он не мог разрешить подобный эксперимент. Немного успокоившись,она вдруг поняла, насколько была не права.

— Я понятия не имел, — повторил Фархад, — как ты можешь меняв этом подозревать? Мы с тобой столько лет живем вместе. Неужели ты моглаподумать, что я разрешил вас прослушивать. Тебя и нашу дочь?

— Ты знаешь, я, кажется, неуравновешенная истеричка, —пробормотала Карина, — конечно, не мог. Это твои сотрудники виноваты. Онисказали, что ты, наверное, сам разрешил установку такой аппаратуры. И поэтому язлилась. Весь день злилась. Ты меня прости.

— Ничего. Только ты не переживай. Они все забрали?

— Ничего не забрали. Все отключили и собрали у нас на кухне.В ящике. Когда приедешь, сам увидишь все это богатство.

— Это очень серьезно, Карина, — встревожился Фархад. —Никому и ничего больше не рассказывай. Ни одному человеку. И никому неоткрывайте двери. Никому из посторонних. А еще лучше сделаем так. ВозьмиМарьям, вызови мою машину и завтра утром поезжайте на дачу, которую нам обещалвыделить Кутин. Поселок охраняется, и туда никто не полезет. Несколько днейпоживите там. Алло, ты меня слышишь.

— Это так серьезно?

— Более чем серьезно. Завтра утром поезжайте на дачу.Позвони Кутину и возьми ключи.

— Я все поняла. Ты только не волнуйся. Мы завтра переедем. Ия возьму бюллетень, чтобы быть рядом с Марьям. Не волнуйся.

— Сделай все так, как я сказал.

— Обязательно. И извини, что я так глупо сорвалась. Яувидела, как дочь плачет, и забыла обо всем на свете.

— Скажи Марьям, что я ее люблю. И тебя тоже. До свидания.

Он не успел даже опустить руку, как раздался еще одинтелефонный звонок. На этот раз звонил Зырков.

— У вас был отключен телефон весь день, — начал начальникслужбы безопасности.

— Верно. Я был на переговорах.

— У нас столько невероятных новостей, — доложил Зырков. —Во-впервых, утром мы проверили вашу квартиру. Там обнаружили восемь «жучков».Можете себе представить? Восемь микрофонов! Мы все их собрали, отключили иоставили у вас на кухне. Можете представить, какой был фон? Я подумал, что высами дали разрешение на установку такого количества аппаратуры. Ведь у васвнизу сидит консьержка, и никто не мог пройти незамеченным.

— И сказали об этом моей жене, — горько упрекнул его Сеидов.

— Мы высказали свои предположения, — продолжал Зырков, — ноя никогда в жизни подобного не видел. Их могли установить в таком количестветолько сотрудники спецслужб…

— С этим все понятно, — перебил его Сеидов, — вы проверилиАлену Сизых?

— Да. И по этому вопросу тоже установили невероятные факты.Она работала в «Газпроме» не пять с половиной лет, а только пять недель. Исразу перешла на работу к нам. Квартира, где она живет, рядом с компанией, былаарендована только четыре месяца назад. Никакой больной матери у нее нет. У неевообще нет матери, она умерла три года назад в онкологической клинике.