Результаты выборов подтвердили, что народ принял лейбористов как заслуживающую доверия парламентскую партию, у которой достаточно опыта и профессионалов из среднего класса, способных взять власть. Именно Макдональд пожал плоды поражения всеобщей забастовки. Он достиг обеих своих больших целей: лейбористы сменили либералов в качестве прогрессивной партии и стали «избирабельны». Под силу ли ему сформулировать и выполнить более смелые задачи?

Болдуин и Чемберлен считали, что не предложить лейбористам сформировать правительство меньшинства – «неспортивно», но их «спортивный» жест имел прагматическую подоплеку. Болдуин хотел помешать в зачатке планам Черчилля создать коалицию тори с его старым приятелем Ллойд Джорджем, а Чемберлен рассчитывал, что лейбористское правительство меньшинства вскоре разочарует своих избирателей. Король Георг тем временем от всей души радовался, посылая за старым другом Макдональдом; лидер лейбористов принял от короля пост, предупредив своих товарищей с задних скамей, что как премьер-министр не потерпит от них никакого «обезьянничанья». Он собрал кабинет умеренных политиков, включая пять титулованных особ – своего рода способ не допустить у населения даже мысли, что правительство собирается проводить радикальную социалистическую программу. Однако одно из назначений Макдональда оказалось в высшей степени радикальным. Новым министром труда премьер назначил Маргарет Бондфилд, заслуженную суфражистку; она стала первой в истории женщиной в кабинете министров. По ее словам, это была «великая революция в положении женщин».

21

Крах

В конце десятилетия весь западный мир поглотил экономический кризис. После спада 1921 года ценность американских ценных бумаг возросла на 500 %, благодаря в основном бесконтрольным спекуляциям на бирже. Когда осенью 1929 года этот пузырь лопнул и стоимость ценных бумаг рухнула на 40 %, большинство населения заплатило за биржевые игры высокую и долгую цену – потерянные рабочие места, увеличение налогов и жесткое сокращение государственных социальных расходов.

Финансовый кризис Уолл-стрит явился прелюдией к самой долгой и сильной экономической депрессии XX века; она уменьшит мировой валовый продукт на 15 %, а объем международной торговли – на 50 %. Американские займы, выданные другим странам на покупку товаров из США, подстегнули торговлю на западе, но теперь иссякли и займы, и спрос на американские товары. Осенью 1929 года обрушилось все: международные цены, прибыли, доходы, занятость и собираемые налоги. С уменьшением рабочих мест и денег в ходу общий внутренний спрос слишком снизился и не мог хоть как-то простимулировать ослабленную западную экономику. Проблему усугубляло то, что резкая дефляция заставляла людей с капиталом этот капитал придерживать.

Англия оказалась плохо подготовлена к урагану, примчавшемуся с Атлантики. Фунт стерлингов был привязан как к золотому стандарту, так и к нереалистично высокой обменной ставке по отношению к доллару, а одряхлевшие промышленные отрасли страны находились в терминальной стадии упадка. За минувшие два десятилетия английский экспорт снизился на четверть, а импорт примерно в тех же масштабах увеличился, так что Англия оставалась зависимой от внешней торговли. С последнего кризиса политики почти ничего не сделали для улучшения ситуации: старые отрасли не модернизировались, а новые, способные сменить их в экономической структуре, не создавались. Парламент ждал, что рынок сам по себе выдвинет какие-то решения, но рынок молчал. За следующие три года производство в Англии уменьшилось на 23 %, цены на экспорт упали на 50 %, а внешняя торговля рухнула на 60 %. В результате производственно-торгового коллапса безработица в тот же период выросла на 120 %, а в регионах, зависимых от старых отраслей, положение оказалось еще хуже. На северо-западе количество безработных в начале 1930-х утроилось; на северо-востоке более 70 % взрослых мужчин лишились рабочих мест. «Проблема безработицы» теперь доминировала в политике и общественном дискурсе.

Англия, повергнутая в один финансовый кризис промышленными проблемами, вскоре испытала следующий. Запасы фунтов стерлингов быстро распродались на международных торгах, и Сити вынужденно выложил огромные суммы валюты. Большая часть этих средств приходилась на краткосрочные вклады, но финансисты Сити приняли их со всеми вытекающими рисками. Английские банки и сами по себе злоупотребляли спекуляциями ради быстрой наживы, занимая деньги у французов под 2 % и ссужая их же немцам под завышенный в четыре-пять раз процент. Пока этот праздник длился, Сити процветал и богател. Долго ли такое могло продолжаться? В 1931 году иностранные инвесторы внезапно изъяли из Лондона свои капиталы, и долги банков Сити составили вдруг свыше 700 миллионов фунтов стерлингов. Банк Англии позволил им взять золото из своих резервов, а банки Америки и Франции ссудили около 50 миллионов фунтов, но ни того ни другого не хватило, чтобы сохранить доверие к Сити и британской валюте. Правительства других стран продолжали ежедневно изымать из Банка Англии золотые депозиты стоимостью около двух с половиной миллионов фунтов.

Размах и эффект Великой депрессии нельзя ни с чем сравнить; практически никто из экономистов и политиков не видел ее причин и возможных «лекарств». Как и с Первой мировой войной, события неизбежно разворачивались сами по себе. Экономика XIX столетия традиционно исходила из того, что рынки будут все время расширяться, а покупательная способность мира – увеличиваться. Однако события XX века доказали ложность этой установки. А поскольку никто до сих пор не задумывался о будущем ограничении спроса, то правительства понятия не имели, как адаптироваться к новым условиям. Слева звучали голоса мрачных пророков, предсказывающих скорый крах капитализма и западного общества. Даже прагматичный Макдональд принял околомарксистскую позицию, что «система, в которой мы существовали, сломалась… что и должно было произойти».

* * *

Действия лейбористского правительства в первые месяцы не внушали особой веры в его способность разрешить сложные проблемы. Закон об угольных шахтах (1930 год) сокращал рабочий день всего на полчаса, и шахтеры снова ощутили себя преданными. Если лейбористы оказались всего лишь меньшим злом для тори, как эта партия могла претендовать на представление интересов рабочего класса? Закон об образовании, где лейбористы предлагали сделать школу обязательной до 15 лет, не прошел через парламент, и избирательную реформу постигла та же участь. Реформа изменила бы мажоритарный принцип, уничтожила бы многократное голосование и университетские избирательные округа, но правительству меньшинства не хватило поддержки в нижней палате для такого законодательства. Единственным значимым достижением партии во внутренней политике стал Закон об обеспечении жильем 1930 года, по которому сносились трущобы и субсидировалось строительство домов.

Пока в 1930–1931 годах углублялся финансово-промышленный кризис, в парламенте обсуждалось множество различных мер. На скамьях тори вновь расцвел протекционизм, замененный теперь эвфемизмом «имперская свободная торговля». Идея заключалась в том, что колонии и доминионы надо «подтолкнуть» к введению благоприятных таможенных пошлин на британские товары, хотя никто точно не знал, как именно подталкивать эти самые колонии и доминионы. Слева звучали предложения снизить пенсионный возраст до 60 лет, чтобы старики освободили рабочие места для молодежи; кто-то,