собой свою взбешенную партию? Не считая трех лейбористских министров в предполагаемом кабинете из десяти человек, а также восьми заднескамеечников, все члены парламента от рабочей партии категорически отвергли идею Национального правительства. «Они избрали легкую дорогу безответственности, – говорил Макдональд, – и оставили бремя другим». Лейбористы за пределами парламента поливали грязью как «изменников» и Макдональда, и Сноудена: они предали коллег, партию и саму демократию, заключив за закрытыми дверями антиконституционную сделку с неизбранным монархом. Над злополучной парочкой насмехались, считая их простофилями, обведенными вокруг пальца банкирами, которые якобы специально сгустили краски в картине финансового кризиса, чтобы протолкнуть антирабочее законодательство и сокрушить лейбористское правительство. Многолетние подозрения относительно Макдональда теперь высказывались вслух. Человек, стремившийся сменить либералов, сам превратился в либерала; «джентльмен Мак» продал своих товарищей за дифирамбы от правой прессы и вхождение в высшее общество.

* * *

И Болдуин, и Макдональд отличались умеренностью взглядов, и оба сдвинули свои партии к более центристским политическим позициям. Оба терпеть не могли Ллойд Джорджа и твердо намеревались не допустить его на Даунинг-стрит. Теперь они сформировали твердую центристскую коалицию, призванную уберечь страну от политического экстремизма в период социально-экономического хаоса. Однако тем самым они также «уберегли» свой кабинет от новаторских идей как слева, так и справа, и от их потенциальной пользы в нестабильной экономической ситуации. Левые лейбористы предлагали национализацию банков, транспортной системы, земли и ключевых отраслей промышленности; справа агитировал за плановую экономику восходящая звезда тори Гарольд Макмиллан. Ллойд Джордж тем временем продолжал настаивать на протокейнсианской программе общественных работ, но Болдуин и Макдональд отметали все эти радикальные предложения.

Бюджет Сноудена в сентябре 1931 года сурово урезал государственные расходы, сократив пособия по безработице и зарплаты госслужащим. 90 % парламентариев-лейбористов и подавляющее большинство тред-юнионистов проголосовали против, безвозвратно порвав со своими бывшими лидерами. Бюджет, естественно, вызвал негодование государственных служащих; 20 000 человек вышло на массовый митинг против правительства. Критики канцлера предрекали, что эти меры не восстановят доверия к фунту стерлингов и Сити, и оказались правы: иностранные инвесторы продолжили продавать первый и извлекать вклады из второго. Для стабилизации курса Банку Англии приходилось немало залезать в золотой запас. Ощущение надвигающейся катастрофы еще больше усилилось, когда часть флота объявила забастовку, протестуя против сокращения зарплат матросам на 25 %.

21 сентября 1931 года ход событий вынудил Национальное правительство объявить, что никакие государственные выплаты не сократятся более чем на 10 %, а Британия откажется от концепции золотого стандарта. Фунту позволили свободно плыть по течению вместе с другими валютами, и его ценность более не привязывалась к количеству денег в стране. А еще это означало, что правительство, созданное для поддержания золотого стандарта, отрекалось от него. «Для меня, – вспоминал романист Алек Во, – как и для большинства рожденных до 1910 года, это заявление… явилось самым шокирующим поворотом из всего пережитого».

Но небо не рухнуло, да и экономика тоже. Стоимость фунта упала на 25 %, но затем стабилизировалась; он стал слабее, но устойчивее, а его устойчивость возродила доверие инвесторов. Последние черпали уверенность в том числе в присутствии Болдуина и Чемберлена в кабинете министров. Девальвированная британская валюта тем временем исполнила обещание и уменьшила экспортные цены и процентные ставки по кредитам, подпитывая новообретенный оптимизм. Таким образом, финансовый кризис удалось преодолеть путем отказа от золотого стандарта, а вот сокращение выплат по безработице практически не имело никакого положительного эффекта. Все это время банкиры и казначейство ошибались, но заплатили за их ошибку безработные и лейбористы.

Отказавшись от золотого стандарта, правительство лишилось своего raison d’être, но тут же изобрело новый – стабилизировать обновленный фунт в его свободном плавании. Консерваторы полагали, что лучше всего с этим справится таможенная реформа; они потребовали проведения всеобщих выборов для получения народного одобрения на нее. В то же время они не возражали против того, чтобы реализовывать новую политику в составе коалиционного правительства с Макдональдом во главе, раз уж король так благоволил к нему. Кроме того, лейбористы, очевидно, оказались бы в изолированном и уязвимом положении, встав в оппозицию межпартийной коалиции. «Предательские доктрины о классовой вражде не сумеют обойти общее желание всенародного сотрудничества, – говорил Болдуин. – Отлично было бы нанести социализму поистине сокрушительный удар». Вот и зазвучала истинная повестка тори.

И все же Макдональд и либералы, не утратившие своей привязанности к свободной торговле, не горели желанием проводить протекционистскую политику. Премьер-министр к тому же не рвался идти против партии, которую он помогал создавать. Однако Чемберлен верно предсказал, что Макдональд не найдет в себе сил устоять перед искушением властью. Не помогла даже поучительная история падения Ллойд Джорджа, потерявшего руководство национальной коалицией в 1922 году, – Макдональд все равно согласился. В любом случае сами лейбористы, исключив бывшего лидера из партии, не оставили ему другого варианта, кроме как войти в Национальное правительство.

На всеобщие выборы отколовшаяся от партии группа Макдональда вышла под наименованием «Народные лейбористы». А либералы и вовсе раскололись на три отдельные части. Просто «либералы» выступали за коалицию и против протекционизма, «народные либералы» поддерживали и то и другое, а «независимые» Ллойда Джорджа не собирались мириться ни с тем ни с другим. Партийно-политическая ситуация оказалась весьма запутанной, но послания тори и лейбористов к электорату отличались предельной ясностью. Используя возможности своих друзей в средствах массовой информации, консерваторы винили в экономическом кризисе лейбористов и утверждали, что новое лейбористское правительство собирается раздать сбережения честных людей бездельникам, живущим на пособия. Лейбористы же вешали вину за кризис на банкиров и поносили Макдональда, чьи портреты в лондонских отделениях партии перевесили лицом к стене. В ответ Макдональд и Сноуден по-настоящему распрощались со своей бывшей партией, назвав их избирательную кампанию «взбесившимся большевизмом».

Национальное правительство победило с 60 % голосов и вернуло 521 человека в парламент; Макдональд получил свой мандат. Однако настоящую победу одержали консерваторы, заняв 473 проправительственных места. Подавляющее большинство среднего класса, более половины рабочих и женщины – все голосовали за тори. Болдуин доказал своей партии, что воплотить его мечту о демократии собственников вполне реально. Он также убедил многих избирателей, что именно расточительное «социалистическое» правительство довело страну до экономического кризиса. Лейбористы потеряли 235 мест, и их присутствие в нижней палате теперь ограничивалось лишь 52 депутатами – отвратительный результат, отчасти, вероятно, прямое следствие разочарования части рабочих пребыванием партии у власти. Впрочем, драматическое сокращение мест также можно списать на перекосы избирательной системы, ведь общая доля полученных лейбористами голосов уменьшилась всего на 6 %. От лейбористов отвернулся по большей части средний класс, а не рабочие. Впрочем, средний класс отвернулся и от либералов, что неудивительно: в массе своей партия теперь поддерживала коалицию, а в ней доминировали консерваторы. Выборы 1931 года знаменовали окончательное угасание великой партии Гладстона и Ллойд Джорджа. Весь остальной век политическая борьба