– …На радость местным хищникам, – оптимистично закончил за него Поганый. – Пошли уже, хорош пялиться. Иначе не вылезем отсюда до темноты.

Дорога, взяв вправо, заметно пошла под уклон, руины домов совсем скрылись в зарослях, густых и спутанных, будто тропический лес.

– Интересно, отчего это «зеленка» тут так прет? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Ромка. – В пустошах вон вообще почти ничего не растет, кроме вьюна и пустотела.

– Потому что земля тут веками обрабатывалась и удобрялась, – пояснил Виорел. – Потом, когда люди ушли, сорняки пошли в рост. Им, кроме унавоженной и вспаханной почвы, ничего и не надо. Ну а дальше природа берет свое: старая растительность гибнет, гниет, и на ее месте появляется новая. Да и древесной трухи от старого жилья тут сколько хочешь. Тоже, если подумать, удобрение.

– Пришли, – коротко бросил Иван и остановился, скидывая с натруженных плеч рюкзак.

Впереди заросшая сухим кустарником дорога уходила еще ниже и внезапно ныряла под навес, подпираемый массивными бетонными столбами. Сверху над темнеющим провалом нависали мохнатым мочалом пучки жухлой рыжей травы, опускаясь местами почти до самой земли, а сам зев подземелья чернел предвечной темнотой. За навесом виднелся холм, напоминавший отсюда насыпной курган, в чреве которого дорога уходила под землю.

– Собираешься туда сунуться? – с сомнением в голосе спросил Алекс.

– Как минимум попытаюсь, – ответил Иван, развязывая стягивающие рюкзак тесемки. – Примерно в полукилометре отсюда Разлом, тоннель, если он сохранился, пересекает его в самой узкой части. При удачном стечении обстоятельств топать от этого места недалеко. Не выйдет – вернемся обратно еще до заката.

– Твоими бы устами… – вдохнул Костя и полез в собственный вещмешок.

Первым делом Иван извлек на свет божий каску, позаимствованную у водителя локомобиля, а поверх нее закрепил на кожаном ремне небольшой квадратный фонарик в черном эбонитовом корпусе. Откинув закрепленную на шарнире дверцу, поджег фитиль толстой сально-восковой свечи, прятавшейся внутри фонаря. Толстая и помутневшая с годами стеклянная линза затеплилась слабым желтоватым светом. Только после этого он нацепил каску на голову.

– Советский? – уважительно поинтересовался Костя, поглядывая на незамысловатое осветительное устройство.

– Ага. Когда его изготовили, на дворе был самый расцвет эпохи НЭПа и надежд на прекрасное будущее.

В тяжелом и глубоком сурганском шлеме Ударник походил на киношного Дарта Вейдера, разве что без скрывавшей лицо маски-респиратора.

– Я иду первым, – сказал он, – старайтесь ступать по моим следам. И на головы нацепите чего-нибудь, неизвестно, в каком состоянии там своды.

Потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте. Фонарик давал совсем немного света, но его было вполне достаточно, чтобы разглядеть влажные каменные стены, вдоль которых высились упиравшиеся в потолок бетонные крепи. Травяной ковер расстилался буро-зеленым языком на несколько метров от входа, а потом для растительности становилось слишком темно, и она уступала место гладко обтесанным и хорошо подогнанным друг к другу известняковым плитам, которыми был вымощен пол. Стояла тяжелая давящая тишина, только где-то вдалеке мерно капала вода да шаги отдавались в темноте гулким эхом.

Бледное пятно фонаря нервно плясало по стенам, выхватывая из мрака то тут, то там мокрые стыки каменных плит. Ударник старался двигаться осторожно, чтобы случайным сквозняком не задуло горящую свечу. Дорога шла под уклон еще несколько метров, а потом выровнялась параллельно поверхности земли. Стоять здесь можно было в полный рост, а ширина тоннеля оказалась достаточной, чтобы по нему могла проехать средних размеров крестьянская телега.

В целом состояние подземелья можно было назвать удовлетворительным: несмотря на преклонный возраст, свод казался достаточно прочным, а поддерживающие его крепи способны были пережить, пожалуй, еще не одно столетие. Тут и там в стенах виднелись проржавевшие крюки, к которым раньше крепились факелы или масляные фонари. Сами стены местами покрывала плесень, а однажды луч фонаря вспугнул стайку летучих мышей, мирно спавших под потолком вниз головой.

– Как-то здесь не очень уютно, – голос Алекса гулко отражался от стен и звучал словно из бочки.

– По крайней мере сухо, – сказал Ударник. – Я боялся, что подземелье заполнено грунтовыми водами.

– Ты же сам говорил, что до Катастрофы эта долина регулярно подтапливалась, – напомнил Виорел, – следовательно, здесь должна быть организована дренажная система против паводков.

Впереди тоннель изгибался вправо, а потолок опускался ниже. Воздух сделался спертым и сырым, звук капающей воды теперь раздавался еще отчетливей. Как только поворот остался за спиной, тусклый свет, разливавшийся по подземелью от далекого входа, погас окончательно, и вокруг путников сгустилась липкая мгла. Ударник старался ступать максимально осторожно, поминутно опуская луч фонаря вниз – налететь в такой тьме на какое-нибудь препятствие или провалиться в яму было проще простого. Покрывавшие пол плиты сделались скользкими – казалось, ноздреватый камень не просто пропитался влагой, а покрылся какой-то густой слизью, по которой скользили подошвы башмаков.

За следующим изгибом тоннеля тусклое пятно света уперлось в уродливое нагромождение каменного крошева: свод здесь все-таки рухнул, и, судя по всему, произошло это много лет назад. Преграждавший путь завал состоял из нескольких массивных валунов и крупных каменных плит, перемежавшихся с булыжниками поменьше: разобрать вручную эту многотонную груду нечего было и думать. Под тяжестью упавшего камня заметно просел и пол, покрывавшие его плиты местами вздыбились, местами потрескались, обнажая бурую изнанку глинистого грунта. Ударник растерянно замер посреди подземного хода, ощущая позади дыхание своих спутников.

– Кажется, пришли, – с сарказмом заметил Алекс.

– Тупик, – в тон ему откликнулся Костя.

Иван пошарил лучом по глянцевым от сырости бокам каменных обломков в поисках какой-нибудь щели. Надежда таяла с каждой секундой, а на ее место заступила тяжелая, тоскливая пустота внутри. Похоже, экспедицию придется сворачивать. Теперь им предстоит топать по мрачному подземелью обратно, потом снова пробираться сквозь неприветливый заброшенный город и долго путешествовать по безжизненным пустошам до ближайших обжитых мест. Не самая радостная перспектива.

– Ударник, посвети сюда! – неожиданно раздался откуда-то сбоку голос Деда.

– Что там? – спросил Иван, направляя луч фонаря на звук.

– Лаз! Узкий, но пробраться можно!

Стараясь на всякий случай подавить в себе радость пробудившейся надежды, Иван сделал несколько шагов в сторону и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть Ромкину находку. Три каменные плиты на полу тоннеля разошлись в стороны, и между ними образовался провал чуть более полуметра шириной. Мощности фонаря оказалось недостаточно, чтобы увидеть, что творится в глубине, но одно обстоятельство несказанно порадовало Ивана: изнутри щели дул несильный, но хорошо ощутимый ветерок, а значит, подземелье где-то сообщалось с поверхностью. Подобрав валявшийся под ногами камешек, Ударник бросил его в провал. Спустя примерно секунду снизу донесся глухой звук. Значит, дно расположено относительно недалеко, и подземный грот как минимум не заполнен водой.