– Нет уж! Если кому уходить, то это пацанам! А скандала не бойся, не будет никакого скандала. И разборок потом не будет. А где, кстати, Раджан?

– Во дворе. К нему брат заехал. Скоро придет!

– Ну, так мы ждем, Гуля!

Женщина подошла к столику, за которым сидели парни. Что-то сказала им. Они посмотрели в сторону офицеров. Молодой человек в белоснежном костюме рассмеялся, ответил официантке, затем небрежным жестом руки показал, чтобы она ушла. Гуля прошла на кухню. У стойки бара появился Раджан. Кивком головы он поприветствовал спецназовцев. Раньше подходил к столу, здоровался уважительно с каждым за руку. Сегодня ограничился кивком. Было ясно, он опасается группы парней и особенно сынка начальника местного РОВД. Молодежь же не обратила никакого внимания на просьбу офицеров, продолжив развлекаться, неестественно громко ржать над любым словом товарища. Так на них действовал наркотик.

Григорьев проговорил:

– А детишки вроде как положили на нас?!

Дементьев, сжав зубы, процедил:

– Я их, пидоров, успокою.

Алешин взял товарища за руку:

– Да не обращай ты на них внимания, Андрюх. Пацанва под кайфом, ни хрена не соображает. Ослабеет действие дури, свалят. Водкой им не догнаться. Нужна наркота.

Выдержав паузу, к офицерам все же подошел хозяин ресторана:

– Здравствуйте, уважаемые! Рад видеть вас у себя. Давно не заходили, случилось что?

Ответил Дементьев:

– Времени не было, все учения да учения.

– Да, служба, она такая, сам служил, знаю!

Прапорщик взглянул на хозяина ресторана:

– Что ты можешь знать, Раджан? Служил-то, наверное, где-нибудь на складах?

– Э, зачем так говоришь? Хлеборезом был. Ответственная должность. И тяжелая. Это сколько надо буханок нарезать на весь батальон? И на учениях был.

– А ты, оказывается, еще тот вояка.

– Ну, вояка не вояка, а тоже кое-что видел.

К хозяину ресторана обратился Дементьев:

– Скажи, Раджан, ты ребятишек, что, обдолбившись дури, ржут как лошади за соседним столом, успокоить можешь?

– Ай, как их успокоишь, если главный у них Алан, сын самого Мирзы Гаранова, начальника милиции. Подполковника, который дверь районной администрации ударом ноги открывает? Да он и будет этой главой, осенью выборы. И ведь пройдет, хоть весь район против будет, сделают так, что он победит. И начнется ханство. А Алан у него единственный сын. Ему, этому Алану, что в белом костюме, у нас в Джербете позволено все.

Оглянувшись и понизив голос, Раджан быстро проговорил:

– Алан недавно девочку из еврейской семьи, что на окраине живет, в машину затащил, вывез в лес и изнасиловал. Да так, что та потом покончить с собой пыталась. Ее наутро нашли! В тяжелом состоянии. Она, пока была в сознании, рассказала, как дело было, да и сам Алан ничего не скрывал, перед друзьями хвалился, как насиловал малолетку. И что? Замяли дело. Поговорил начальник милиции с родителями девочки, пригрозил, те и замолчали. А девочке всего тринадцать лет недавно исполнилось. Так что я могу против него сделать?

Дементьев произнес:

– Вот оно, значит, что?! Понятно. Ты ничего не делай, Раджан. Иди за стойку, а лучше вместе с официанткой вообще уйди из зала. Посетителей, когда здесь эти ублюдки отдыхают, уже не будет. Ну а мы поговорим с ними.

– Вай! Только Алана не трогайте. За него мне голову снимут.

– Не снимут. Ты иди, поторопи Гулю и своего поваренка.

– Хорошо!

Хозяин ресторана от столика офицеров прошел к компании сына начальника милиции. Что-то, поклонившись, спросил. Алан ему ответил, и Раджан поспешил к тыловому выходу. Вскоре Гуля и ее помощник принесли водку, закуску, сигареты, минеральную воду и так же быстро, как Раджан, удалились из зала.

Дементьев свернул крышку с первой бутылки водки. Григорьев о край стола открыл минералку. Офицеры выпили, закусив по порции люля-кебаба, закурили.

Алешин спросил у Дементьева:

– Накажем ублюдков?

– Ты имеешь что-то против?

– Нет! Что ты! Наоборот, так и горю желанием размазать этих пидоров. После рассказа о подвигах их главаря.

Дементьев повернулся к Григорьеву:

– Ты что, Диман, скажешь?

– Разве надо что-то говорить? Делаем щенят, и весь базар! Тоже мне, новые хозяева поселка объявились. Закон им не писан. Надо научить, как вести себя, а этого, в белом, за девчонку прибить к чертовой матери!

Алешин поднял руки:

– Стоп, стоп! Никого прибивать не будем! Только бить, и то в щадящем режиме.

Григорьев спросил:

– Когда начнем?

– После третьей рюмки, ребят помянем и начнем!

– Тогда наливай по второй!

Допив бутылку, открыли вторую. Дементьев до краев наполнил фужеры:

– Давай, мужики, за тех, кого с нами нет и… уже никогда не будет. За тех, кто не вернулся.

За соседним столиком раздался грохот смеха. Видимо, сынок начальника местной милиции рассказал что-то очень смешное. Впрочем, реакция наркомана в состоянии кайфа непредсказуема, кто-то постоянно испытывает голод, кто-то плачет по любому поводу и без такового, а кто-то падает со смеху от показанного пальца.

Прапорщик, подняв бокал, проговорил:

– Ну, сейчас, суки, мы закроем вам ваши вонючие рты. За ребят!

Офицеры стоя выпили, не чокаясь, поставили фужеры на стол. Григорьев спросил:

– Как работаем?

Дементьев ответил:

– Мой Алан, двоих левых берешь ты, Диман, ну а остальных учишь уму-разуму ты, Вадим! Я подхожу к ним и начинаю! Вы поддерживаете. Вопросы? Нет вопросов. Прекрасно! Пошел!

Разминая кисти рук, Дементьев направился к столику, где гуляла развеселая бандитская компания.

Главарь в белом костюме, завидев приближение неизвестного мужчины, спросил:

– Тебе чего, мужик, надо? Бухалово кончилось? Иди, налью! Я как раз ссать захотел.

Дружки расхохотались.

Дементьев подошел сбоку от наглеца в белом костюме, спросил:

– Ты Алан Гаранов? Сын начальника милиции?

– И в скором будущем хозяин всего этого района. Понял, мужик? Хо-зя-ин! Так чего тебе надо?

– Значит, это ты изнасиловал еврейскую девочку?

– Чего?!! Ты че гонишь, мудила? Какая еврейка? Малолетку не знаю, а вот тебя точно щас оттрахаю за базар гнилой! Свалил, пока я добрый! Из кабака свалил вместе с пидорами своими. Три минуты даю! Потом кранты вам! И больше на глаза мне не попадайтесь. Пшли вон, чушкари.