Таким было последнее вмешательство Альберта во время войны. Его дерзкое поведение начало ему аукаться.

* * *

В 10 вечера 23 августа 1944 года доктор Йозеф Харват проснулся от резкого звонка в дверь. Его охватили страх и паника, потому что такой звук в такой час мог означать лишь одно: визит гестапо. Они вернулись, чтобы меня забрать. “Я подошел к двери один, открыл и увидел там Альберта, разбитого, несчастного, уставшего. Он сказал: “Я в бегах!” – вспоминает Харват.[189]

* * *

За несколько недель до этого Альберт посетил банкет в Бухаресте, где встретился с работником немецкого консульства. Побеседовав некоторое время, дипломат спросил Альберта, почему тот постоянно отказывается от приглашений Манфренда фон Киллингера, немецкого консула в Румынии, поучаствовать в разнообразных мероприятиях, которые консул организовывает в Бухаресте. На этот вопрос Альберт ответил следующее: “Лучше я сяду за один стол с таксистом, чем с убийцей!”[190]

Бывший командир торпедного катера (во время Первой мировой) Киллингер, как и многие другие разочарованные ветераны, вступил в отряды фрайкора с желанием свергнуть новое – и крайне чужеродное – правительство Веймарской республики. Его связь с фрайкором прекратилась в 1920 году после провала Капповского путча. Зализав раны, он участвовал в дейтельности террористической организации “Консул” (ОС) – правой антисемитской промонархической группы. В 1921–1922 годах ОС осуществила серию убийств высокопоставленных веймарских политиков, в том числе министра финансов рейха Матиаса Эрцбергера и Вальтера Ратенау, бывшего еврейского промышленника, так называемого ноябрьского преступника, на тот момент занимавшего должность министра иностранных дел. Из-за готовности Ратенау следовать условиям Версальсокого договора он стал одной из мишеней ОС и в конце концов был убит в Берлине 1 февраля 1922 года пулеметным огнем и гранатами. Имевший доступ к неразглашаемой информации, Альберт всегда придерживался мнения, что за убийством Ратенау стоял Киллингер. Альберт считал его обыкновенным убийцей. Как только реплика об “убийце” дошла до самого Киллингера, тот моментально решил отомстить и связался с гестапо.

На жалобу Киллингера отреагировал недавно назначенный в Прагу полицейский генерал – обергруппенфюрер Карл Герман Франк. Высокий, с сухим лоснящимся лицом, похожий на хорька, в увешанном медалями эсэсовском мундире, этот судетский немец однажды заявил, что “во всей чешской нации не найдется человека, который бы меня не ненавидел и не был бы моим врагом”, – он представлял силу, с которой нельзя было не считаться.[191] Альберт прекрасно знал о беспощадной эффективности франковского хлыста – о его приказе в качестве мести за ликвидацию Рейнхарда Гейдриха в мае 1942 года стереть с лица земли деревню Лидиче, где жили убийцы. Каждый второй мужчина и каждая третья женщина были казнены на месте, остальные отправлены в концлагерь в Равенсбрюке. В сумме в результате франковских мер возмездия лишилось жизни более трехсот жителей деревни. Было также понятно, что Франк кипит от негодования по поводу способности Альберта избегать ловушек гестапо и жаждет его крови еще больше, чем Киллингер. Франк был человеком, которого боялся даже Альберт.

Франк срочно послал Гиммлеру запрос об аресте Альберта на основании его антинационал-социалистического поведения и пораженчества. В телеграмме Гиммлеру от 24 августа 1944 года Франк написал:

Еще до того, как телеграмма была отослана, Альберт уже знал: “отдел военной разведки имеет информацию, что посол Киллингер получил приказ из Берлина застрелить его”.[193] И без того ему приходилось что-то предпринимать в связи со стремительном продвижением Красной армии по Румынии. Советские войска уже без особых усилий захватили первый крупный румынский город, Яссы, и продолжали набирать скорость. Все, что стояло на их пути, – смешанное румыно-немецкое войско, насчитывающее вполовину меньше людей и орудий. Давно разлагавшееся правительство Антонеску было при смерти, люди шептались о грядущем монархическом перевороте. Румыния была в состоянии истерики и анархии гоббсовских пропорций. Вся страна замерла в ожидании советских солдат. “Когда мы доехали до Брашова, на улицах не было ни души, – вспоминает перепуганную Румынию Эльза Перу, жена близкого друга Альберта Яна Моравека. – Сначала я подумала, что, может быть, недавно была очередная бомбежка. Когда мы добрались до центра города, эта пустынность уже стала пугать… Потом мы поняли, что большая часть магазинов работают, просто за полузакрытыми дверьми, а продавцы выглядывают на улицу, вооруженные чем только можно. Мы видели и винтовки, и пистолеты, и даже пулеметы. Магазины, принадлежавшие немцам, были особо вооружены. Весь город был готов к бою”.[194]

Киллингер, Франк, гестапо, советская армия – все жаждали его крови. Альберту было необходимо бежать из Бухареста, его бывшего главного убежища. Но как? Альберт не мог воспользоваться паспортом – был велик риск, что его тут же схватит гестапо, уже имевшее на руках выписанный ордер. Несмотря на это, он умудрился-таки с помощью только фамилии и обаяния добраться до вокзала в Бухаресте и там заручиться поддержкой сочувствующих немецких солдат, которые достали ему фиктивные проездные документы и усадили на грузовой поезд до Берлина, который останавливался в Праге.

* * *

И вот вечером 23 августа Альберт в лохмотьях, небритый, не мывшийся несколько дней, трясущийся от страха, стоял на пороге квартиры Харвата и с трудом выговаривал: “Я в бегах!” Харват сразу же пригласил его войти и проводил в ванную, чтобы тот помылся и побрился, пока жена готовит ужин. Придя в себя, Альберт начал рассказывать Харвату о своих проблемах. “Господи, почему же вы не поехали в Альпы, как я советовал?” – перебил его Харват.[195] Он имел в виду план, о котором они заранее сговорились на всякий случай: при опасности Альберт должен был поехать в Австрийские Альпы и прятаться там, пока опасность не минует.