они будут вести заседания, но их легкое знакомство друг с другом и глубокий опыт, который они использовали в своей работе, сделали эти решения почти перфектными. Таким образом, Филадельфийский конвент справился с начальной дилеммой с таким апломбом, который, казалось бы, исключал саму возможность ее возникновения.

14 мая 1787 г., в день открытия Филадельфийского конвента, в здании штата появилось лишь несколько делегатов от нескольких штатов. Спустя пять дней от каждого из четырех штатов прибыло не менее двух делегатов: Нью-Йорка, Пенсильвании, Южной Каролины и Вирджинии. Присутствующие продолжали откладывать заседания, пока, наконец, 25 мая делегаты от большинства тринадцати штатов не собрались в Доме штата и не обеспечили кворум. После этого съезд открылся.

 

Г-н Роберт Моррис сообщил собравшимся, что по поручению и от имени депутации Пены он предложил кандидатуру Джорджа Вашингтона, покойного главнокомандующего, на пост президента конвента. Г-н Джоно Ратлидж поддержал это предложение, выразив уверенность в том, что выбор будет единогласным, и отметив, что присутствие генерала Вашингтона не позволяет делать какие-либо замечания по этому поводу, которые могли бы быть уместны в противном случае.

Генерал [Вашингтон] был единогласно избран голосованием, и г-н Р. Моррис и г-н Ратлидж провели его к креслу, с которого он очень выразительно поблагодарил Конвенцию за оказанную ему честь.

 

Таким образом, первый шаг съезда - избрание лидера - наглядно продемонстрировал как начальную дилемму, с которой столкнулся съезд, так и то, как делегаты сразу же ее решили. Что касается дилеммы, то Моррис не имел формального права требовать внимания других делегатов, когда сначала предложил съезду перейти к выборам председательствующего, а затем выдвинул на этот пост Вашингтона. В отсутствие председательствующего и процедурных правил не было никого, кто мог бы признать его для выдвижения этих предложений. Однако существовали не менее очевидные социологические и политические причины, по которым остальные делегаты приняли его инициативу.

 

С одной стороны, Пенсильвания была предполагаемым хозяином конвента, и Моррис действовал на основании полномочий делегации Пенсильвании. С другой стороны, Бенджамин Франклин был единственным возможным кандидатом на пост председателя съезда. Даже если бы Франклин рассматривался как конкурентоспособная альтернатива (а он почти наверняка таковой не являлся), он был уроженцем Пенсильвании и, следовательно, в какой-то степени любимым сыном этой делегации. Предлагая Вашингтона на этот пост, Моррис косвенно заявлял, что его избрание будет приемлемо для Пенсильвании - штата, который, скорее всего, будет возражать, если какой-либо штат будет возражать.

Когда Джонатан Ратледж из Южной Каролины поддержал выдвижение кандидатуры Вашингтона, он следовал парламентской практике, которая, вероятно, была хорошо знакома остальным делегатам. Это знакомство с общепринятой парламентской практикой лежало в основе принятия ходатайств и секундантов, которые пока не имели официального статуса, поскольку правила, воплощающие эту практику, еще не были приняты съездом. Другими словами, делегаты еще не договорились формально вести свои обсуждения так, как они обычно вели их в своей индивидуальной карьере, но концепция ходатайств и секундантов показалась им настолько приемлемой, что большинство из них, вероятно, не заметили, что они были нерегулярными.

Более проблематичным, по крайней мере потенциально, было голосование на выборах. По всей видимости, делегаты голосовали по штатам, причем большинство делегатов от каждого штата определяло, как будет отдан голос этого штата. Поскольку такой метод голосования использовался и на Континентальном конгрессе, под эгидой которого был созван Филадельфийский конвент, то, вероятно, делегатам показалось, что это нормальное решение. Однако при таком методе каждый штат имел одинаковый вес, что давало малым штатам, таким как Делавэр, голоса наравне с крупными штатами, такими как Пенсильвания. И в ходе подготовки к съезду делегация Пенсильвании предложила своим коллегам из Вирджинии, что с самого начала

 

В противном случае, по мнению делегатов от Пенсильвании, малые штаты смогут впоследствии заблокировать изменение правил голосования. Таким образом, возражения против метода голосования были, по крайней мере, возможны и, если бы они были выдвинуты, формально неразрешимы. Однако в итоге никто не оспорил решение о предоставлении каждому государству одного голоса.

Сразу же после избрания Вашингтона съезд выбрал секретаря. После этого делегаты представили свои полномочия, подтверждающие их назначение штатами. По сути, делегаты взаимно одобрили членство друг друга в съезде, не высказав возражений против этих представлений. Если бы кто-то возразил, то, разумеется, не было бы формального способа разрешения спора, поскольку не существовало правил, регламентирующих определение правомочности. Однако большинство, если не все делегаты, считали, что состав участников съезда был определен еще до того, как они собрались в Филадельфии. Во-первых, в резолюции Континентального конгресса о созыве съезда было указано, что штаты должны назначать делегатов. Несмотря на то, что резолюция практически не имела юридической силы, она создавала ожидания относительно процесса отбора делегатов. В отсутствие какого-либо противодействующего импульса, это ожидание и объективный факт суверенитета отдельных штатов в этом вопросе позволили сделать оглашение полномочий не напряженным. Этот процесс признавал реальный суверенитет нескольких штатов как объективный факт. Поставить под сомнение полномочия делегатов от одного из штатов означало бы поставить под угрозу суверенитет этого штата и, по всей вероятности, привело бы к выходу этого штата из конвента.

Съезд завершил свою организационную работу, назначив комитет "для составления правил, которые будут соблюдаться в качестве постоянных постановлений съезда", и удалился на выходные. Когда делегаты собрались в следующий понедельник, этот комитет представил свод правил, которые были рассмотрены, изменены, а затем одобрены или отвергнуты один за другим. И здесь съезд не мог действовать, не преодолев каким-либо образом дилемму открытия, поскольку действовал вне формальной парламентской процедуры. Однако вопрос, который больше всего занимал умы большинства делегатов (о распределении голосов между отдельными штатами), уже был решен в результате голосования по кандидатуре Вашингтона на пост президента собрания.

На начальном этапе своей работы Конституционный конвент в большей или меньшей степени соответствовал инструкциям, данным ему Континентальным конгрессом. Делегаты были должным образом назначены отдельными штатами, их полномочия были утверждены их коллегами. А парламентские правила Континентального конгресса в большей или меньшей степени определяли порядок работы. Но вскоре обнаружилось очень серьезное отклонение от инструкций Конгресса. Конституционному конвенту было предписано сосредоточить свое внимание на "единственной цели - пересмотре Статей Конфедерации и сообщении Конгрессу и законодательным собраниям о внесенных в них изменениях и положениях". Однако почти сразу после начала работы делегаты отбросили Статьи Конфедерации как макулатуру и начали разрабатывать планы создания совершенно нового правительства. При этом, как это впоследствии стало характерно для законодательных собраний, приступивших к делиберации, делегаты не признали никакого авторитета, перед которым им пришлось бы отчитываться в своих действиях. В этом они были одновременно и радикальны, и,