Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Руби, дорогая, что за очаровательное представление! — Мужчина протянул через стол гладкую руку. — Грейам Уэстерман. Руби мне все о вас рассказала.
Кассандра улыбнулась. Интересное заявление, учитывая, что Руби знакома с ней всего два часа бодрствования. И все же Кассандра подозревала, что если кто и способен на подобное чудо, так это Руби.
Грей скользнул на сиденье.
— Вам чертовски повезло унаследовать дом.
— Не говоря уже об изысканной семейной тайне.
Руби махнула официанту и принялась заказывать всем хлеб.
При упоминании о тайне губы Кассандры защипало от желания рассказать, кем были родители Нелл. Но секрет комом застрял у нее в горле.
— Руби сказала, вам понравилась ее выставка, — произнес Грей с огоньком в глазах.
— Конечно понравилась, а кому не понравилась бы? — подтвердила Руби. — К тому же она сама художница.
Кассандра покраснела.
— Всего лишь историк искусств.
— Папа сказал, ты чудесно рисуешь. Ты ведь проиллюстрировала детскую книгу?
Девушка покачала головой.
— Когда-то я рисовала, но это было всего лишь хобби.
— Немного больше, чем хобби, насколько мне известно. Папа сказал…
— Я только таскала повсюду альбом для набросков в юности. Сейчас — нет. Все давно прошло.
— Хобби часто остаются на обочине времени, — дипломатично заметил Грей. — Например, увлечение Руби бальными танцами, к счастью недолговечное.
— Знаешь, Грей, все потому, что у тебя обе ноги левые…
Пока ее соседи обсуждали спорное мнение Руби по вопросам сальсы, Кассандра позволила своим мыслям улететь на много лет назад, в тот день, когда Нелл кинула альбом для набросков и пачку мягких карандашей на стол, за которым Кассандра безнадежно утопала в домашнем задании по алгебре.
Тогда она жила с бабушкой чуть больше года. Кассандра поступила в среднюю школу, но завести там друзей оказалось не проще, чем составить уравнения.
— Я не знаю, как рисовать, — удивленно и неуверенно сказала Кассандра.
Она всегда остерегалась неожиданных подарков.
— Научишься, — пообещала Нелл. — У тебя есть глаза и руки. Рисуй то, что видишь.
Девочка терпеливо вздохнула. У Нелл хватало необычных идей. Она совсем не походила на чужих мам и уж точно не походила на Лесли, но она желала добра внучке, и Кассандра не хотела ранить ее чувства.
— Мне кажется, этого мало, Нелл.
— Чепуха. Надо только убедиться, что ты видишь то, что есть на самом деле, а не то, что тебе кажется.
Кассандра с сомнением подняла брови.
— Все состоит из линий и форм. Это как код, надо только научиться его читать и разбирать. Вон стоит лампа, — указала Нелл. — Скажи мне, что ты видишь.
— Мм… лампу?
— Вот в чем твоя проблема, — сказала Нелл. — Если ты видишь только лампу, у тебя нет шансов нарисовать ее. Но если ты видишь, что на самом деле это треугольник наверху прямоугольника, а соединяет их тонкая трубка, — что ж, ты на верном пути.
Кассандра неуверенно пожала плечами.
— Порадуй меня. Попробуй.
Кассандра снова вздохнула, издав тихий вздох безмерного терпения.
— Кто знает, может, ты саму себя удивишь.
И она удивила. Не то чтобы она проявила какой-то особый талант в тот первый раз. Она поразилась, как много удовольствия это ей доставило. Время словно исчезало, когда она держала альбом на коленях и карандаш в руке…
Пришел официант и с континентальным шиком метнул на стол две тарелки с хлебом. Затем кивнул, когда Руби заказала шампанское. Когда официант ушел, Руби потянулась за треугольным тостом с чесноком. Она подмигнула Кассандре и показала на тарелку.
— Попробуй тапенад, пальчики оближешь.
Кассандра намазала немного пасты из спелых маслин на кусочек чабатты.
— Ну же, Кассандра, — сказал Грей, — спасите старую неженатую пару от перебранки, расскажите, как провели день.
Руби подобрала кусочек маслины, упавший на стол, и вытерла черное пятнышко краем большого пальца.
— Да, было что-нибудь интересное? — присоединилась она.
Кассандра услышала собственный голос.
— Я узнала, кем были биологические родители Нелл.
Руби взвизгнула.
— Что? Как? Кто?
Девушка прикусила губу, сдерживая дрожь застенчивой и довольной улыбки.
— Их звали Роза и Натаниэль Уокер.
— Боже мой, — засмеялась Руби, — его зовут так же, как моего художника, Грей! Вот странно, мы как раз о нем говорили, ведь он когда-то жил в том же поместье, что и… — Она умолкла, понимание сделало ее розовое лицо серым. — Ты имеешь в виду моего Натаниэля Уокера. — Она сглотнула. — Твоим прадедушкой был Натаниэль Уокер?
Кассандра кивнула, против воли усмехаясь. Ей было немного неловко.
У Руби отвисла челюсть.
— И ты понятия не имела об этом, когда мы сегодня встретились в галерее?
Кассандра покачала головой, продолжая глупо улыбаться. Она заговорила, в надежде согнать дурацкую усмешку с лица.
— Я узнала только днем, когда прочла в тетради Нелл.
— Поверить не могу, что ты ничего не сказала, когда мы сюда только пришли!
— Боюсь, у нее просто не было возможности, со всеми твоими разговорами о сальсе, — заметил Грей. — Не говоря уж о том, Руби, дорогая, что некоторые люди и вправду считают свою личную жизнь личным делом.
— Ах, Грей, на самом деле никто не любит хранить секреты. Единственная радость в секрете — знать, что его нельзя рассказывать, и нарушать это. — Она покачала головой, глядя на Кассандру. — Ты — родственница Натаниэля Уокера. Некоторым людям просто неприлично везет.
— Мне немного не по себе. Это очень неожиданно.
— Еще бы, — подтвердила Руби. — Столько людей роются в архивах, надеясь раскопать, что они родственники Уинстона Черчилля, будь он проклят, а тебе необычное происхождение в виде знаменитого художника падает вдруг прямо в руки.
Кассандра снова против воли улыбнулась.
Официант вернулся и налил им по бокалу шампанского.
— За разгадывание тайн, — подняла свой бокал Руби.
Они чокнулись и отпили по глотку.
— Прошу прощения за свое невежество, — произнес Грей, — мне следовало бы куда лучше знать историю искусств, но если у Натаниэля Уокера была дочь, которая пропала, то, несомненно, велись обширные поиски? — Он развел ладони. — Я не оспариваю результатов поиска вашей бабушки, но как, во имя всего святого, могла дочь знаменитого художника пропасть таким образом, чтобы об этом никто не узнал?