ранили ее и лишили спокойствия. Она нуждалась в избавлении – нуждалась в нем.

Бог отстранился, и пару мгновений они просто смотрели друг на друга, а потом Персефона провела ладонями по груди Аида к его плечам, помогая сбросить пиджак. Тот упал на пол, и за ним последовала ее одежда. Они раздевали друг друга – медленно и неторопливо, продолжая целовать, лизать и посасывать, – пока не остались абсолютно голыми. Аид взял ее на руки и отнес мимо рядов колонн к алтарю ее матери, заставленному рогами изобилия с фруктами и вязанками пшеничных колосьев. В двух огромных золотых чашах по бокам от него трещал огонь, и воздух здесь был жарким, отчего на их коже проступил пот.

Аид опустился на колени и уложил Персефону на кафельный пол, устроившись у нее между ног. Он окинул пылающим взглядом все ее тело, а потом наклонился и лизнул, обдав теплом ее лоно. Когда он снова приподнялся, у него на губах блестело ее желание, и он порочно улыбнулся:

– Ты уже такая влажная.

– Всегда, – прошептала она.

– Всегда, – повторил он. – Даже когда просто смотришь на меня?

Она кивнула, и Аид облизал губы.

– Хочешь знать, что я чувствую, когда смотрю на тебя? – спросил он, наклоняясь, чтобы прижаться поцелуем к внутренней стороне ее колена.

Она кивнула.

– Когда я вижу тебя, я не могу перестать думать о тебе, когда ты вот такая, – его голос обдавал ее кожу соленым шепотом, когда он продолжил двигаться вниз по ее бедру. – Голая. Прекрасная. Влажная.

Каждое его слово подчеркивалось витком языка по ее коже, и Персефона дышала все быстрее по мере того, как он приближался к ее пылающей сердцевине.

– Мой член уже налился для тебя, – сказал он. – И я сгораю от нетерпения тебя наполнить.

Он взглянул на нее, нависнув над местом, где сходились ее бедра, и она чувствовала его дыхание на своей разогретой плоти. Она сжала ладони в кулаки, так что ногти впились ей в кожу.

– Тогда почему во мне до сих пор так пусто?

Уголок его рта приподнялся, и Аид опустил голову, накрыв ее клитор своим ртом. Персефона изогнулась под ним, и ее ладони легли ей на грудь, зажав соски между пальцами. Она застонала и встретилась с его пламенным взглядом. В следующий же миг он погрузил в нее пальцы – так глубоко, что та часть ее разума, что отвечала за дыхание, забыла, как это делать. Чем громче она вскрикивала, тем быстрее двигался его язык и тем настойчивее ласкали его пальцы. Когда он оторвался от нее, его губы и пальцы блестели.

Он позволил ей расслабиться, затем поднялся вверх по ее телу и накрыл губы Персефоны своими. На них был ее вкус – терпкий и соленый, – и когда его язык скользнул ей в рот, она протянула руку и обхватила ладонью его твердый член, гладя головку большим пальцем. Аид застонал.

– Хочешь взять его в рот? – спросил он.

– Всегда, – ответила она, приподнявшись.

Содрогнувшись, он закрыл глаза.

– Это слово.

– Что не так с этим словом?

– Ничего, – ответил он и занял ее место на полу, подложив одну руку под голову. – Оно… идеально.

Персефона обхватила пальцами его член, лизнула, а потом погрузила в рот. Его рука сжала ее волосы, и Аид зашипел, прижав к ее телу согнутые в коленях ноги. Сначала она долго ласкала головку, смакуя каждую каплю влаги, появлявшуюся на поверхности, а потом заглотила весь член целиком. Он шумно выдохнул, сел и, заставив Персефону подняться, прижался к ее рту своими горячими губами. Он уложил ее на спину, обхватил свой член и прижал к ее влажным складкам, щекоча ее клитор и вход под ним.

Персефона застонала и прижала пятки к его ягодицам.

– Давай же, Аид, – скомандовала она. – Ты обещал.

Он едва слышно рассмеялся:

– И что же я обещал, моя дорогая?

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею и прикусить зубами мочку уха. Она повернулась к нему с сердитым взглядом, надеясь поймать его губы, но он отодвинулся.

– Наполнить меня, – выдохнула она. – Овладеть мною.

– Это было не обещание, – ответил он. – А мольба.

И он заполнил ее собой до самой глубины, а потом на мгновение замер на ней, их покрытые потом тела были слиты воедино. Его губы скользнули по ее щеке ко рту – он ждал, когда она расслабится под ним.

– Позволь мне заняться с тобой любовью, – повторил он и, не отрывая от нее взгляда, приподнялся над ней на руках, а потом начал двигаться, задав такой темп, при котором она должна была чувствовать каждый миллиметр его члена. Она изогнулась под ним, оторвав спину от пола. Аид сел и обхватил ладонями ее бедра, погружаясь в нее снова и снова, неуклонно и томительно.

Персефоне хотелось, чтобы это не кончалось никогда, ей хотелось достичь экстаза. Ей хотелось всего и сразу.

Потом он вышел и склонил голову между ее бедер, снова накрыв ее сердцевину своим ртом, – чтобы потом вновь погрузиться в нее, накрыв своим телом, окружив своими руками подобно клетке. Она смотрела ему в лицо, пока он двигался, – его веки были полузакрыты, челюсть напряжена, губы приоткрыты. Он наклонился вперед и поцеловал ее – один раз, второй, третий, – пока они оба не закрыли глаза, пока не запрокинули головы и не достигли экстаза.

После они легли на кафельный пол, переплетя руки и ноги.

– И когда же я наконец услышу о спасении лошадей? – спросила она тихим голосом. Она устала, ее тело все еще немного сотрясала дрожь от выброшенной энергии.

Аид никак не отреагировал, продолжая пропускать ее волосы сквозь пальцы.

– Я собирался не рассказать, а сразу показать, – ответил он. – Кто тебе рассказал?

– Никто. Я случайно подслушала.

– Хмм, – сонно промычал он.

Спустя мгновение она перевернулась так, чтобы положить руки ему на грудь и опереться на них подбородком.

– Ко мне сегодня приходила Гармония, – сказала она.

– Правда? – он приподнял темную бровь, приоткрыв глаза.

– Она думает, оружием, которым ее поймали, была сеть. И что она была создана с помощью магии моей матери.

Аид ничего не ответил, ни единый мускул не дрогнул у него на лице.

– Зачем моей матери помогать нападать на ее собственный народ?

– Это случается каждый раз, когда к власти приходят новые боги, – пояснил Аид. Казалось, он был совсем не удивлен.

– Новые боги или новая власть? – спросила она.

– Возможно, и то и другое, – ответил он. – Полагаю, рано или поздно мы это узнаем.

Персефона замолчала, обдумывая слова Аида.

– Что Тесей сегодня делал