— Доченька, замерзнешь, — тихо раздался голос Оливии и что-то теплое укутало плечи. — Все уладится, вот увидишь…

— Не уладится, — жестко отчеканили побелевшие губы. — Мертвые не возвращаются! — простонала не мигая. Женщина присела рядом и обняла за исхудалые плечи, притянула к груди и погладила по темным волосам.

— Время лечит… — вздохнула горько. — Я тоже теряла близких. Ты должна научиться с этим жить. Они всегда будут рядом, жить в твоем сердце до тех пор, пока ты жива и помнишь о них, — утешала как могла Оливия гостью. Стефани подняла на нее свой темный взгляд:

— А как жить, осознавая, что они погибли из-за меня? — столько боли и отчаяния читалось в каждом слове, что женщина, невольно охнув чуть вздрогнула.

— Ну не ты же их убила?

— Нет…

— Тогда живи ради тех, кто остался, — настаивала, пытаясь хоть немного приободрить. — Твой мальчик не должен пройти через то, что прошла ты! Ради него! Живи ради него!

— Он мне не сын… даже не родственник… — еле слышно прошептала, уронив голову на плечо Оливии. — Я обещала его умирающей матери…

— Солнышко, когда-нибудь и тебе воздастся за твое доброе сердце. Я же вижу, ты достойна счастья! Просто так сложилось… К несчастью, не всем везет… некоторым приходится страдать… — сердце старушки разрывалось при виде этой сломленной горем девушки. Хотелось прижать ее почти прозрачное тельце к своей груди и попытаться помочь залечить душевные раны. Но это может сделать лишь время и забота окружающих людей. Для себя Оливия уже решила: она будет бороться за спокойствие и выздоровление своей гостьи. В свое время ее тоже не оставили добрые люди, не давшие сойти с ума от горя потери сына и мужа. Теперь пришло ее время отдавать долг.

— Ты тоже страдала? — чуть отстранилась и вгляделась в морщинистое лицо, догадываясь, что женщина не совсем по своей воле согласилась на затворничество.

— Было дело… но не так сильно, как ты, — грустно улыбнулась и потрепала девушку по плечу. — Пойдем, совсем замерзла, — и встав потянула Стефани за собой. Девушка, немного придя в норму от морозного воздуха, нерешительно последовала за Оливией в дом.

Утром проводили Марту и Стива в обратный путь. Кара почувствовала, что эти двое стали близки ее сердцу и ей совсем не хочется с ними прощаться. Но надо! Чтоб не навлечь на добрых людей беду, ей придется избегать их общество. Роберт в захлеб рыдал, обнимая Марту и обещал обязательно навестить их дом когда-нибудь. Даже Стив смахнул скупую слезинку, когда пожимал ручонку мальчишки и заверял, что всегда будет рад их видеть.

После их отъезда потянулись бесконечно однообразные дни. Оливия обучала гостей ведению нехитрого хозяйства. Ухаживанию за скотиной, обещала, что весной еще научит сажать огород. Девушка беспрекословно делала все, о чем ее просили, а мальчишка помогал ей. Вечерами они в троем сидели перед небольшой печкой и слушали рассказы хозяйки. Роберт иногда просил, рассказать сказку или спеть песенку. Оливия с большой охотой выполняла нехитрые просьбы. Стефани в эти мгновения садилась возле окна и так не двигаясь могла просидеть не один час, мысленно уносясь куда-то далеко. Женщина старалась не трогать девушку, понимая, что той нужно время, чтобы залечить душеные раны. Иногда днем, когда дела были сделаны, Стефани позволяла себе бродить по лесу в одиночестве, наслаждаясь прохладой приближающийся зимы. Мысли текли ленивой рекой пока ноги несли в неизвестном направлении. Она вспоминала лучшие годы детства, когда родители и брат были живы. Переносилась в дом Карла, где прожила последние десять лет. Отгоняла воспоминания о их смертях и подвале Корнуэлов. Запрещала вспоминать Грея, хотя иногда ловила себя на мысли о нем, о его нежных руках и губах. Те две ночи были самыми прекрасными в ее жизни, жаль только, что за них пришлось так жестоко поплатиться. Как будто кто-то в далеком прошлом проклял ее, обрушив на голову тяжелые испытания за каждый момент счастья. Она, как и говорила Карлу, не забеременела. В душе со злостью радовалась тому, что не станет носить в себе ребенка человека причастного к смерти приемного отца. Но в тоже время страдала от этого. Она не признавалась себе, но ей очень хотелось иметь частичку любимого когда-то мужчины.

Девушка открыла для себя небольшое лесное озерцо. Приходила и садилась на песчаном бережке, устремляя взгляд на покрывающуюся легкой ледяной корочкой водную гладь. Мир понемногу замерзал, как и ее душа. Старалась ни о чем не думать, растворялась в окружающей тишине. В эти спокойные часы мечтала лишь о том, чтоб такая размеренная жизнь продлилась как можно дольше, надежды на то, что это сможет продлиться до конца жизни у нее не было. Не верила в спокойное существование. Бродила по краю водной глади, проваливаясь ботиночками в мокрый песок, слушала щебет оставшихся на зимовку птиц. Через какое-то время за ней стал увязываться кот Оливии — Демон. Его кличка полностью оправдывалась потрепанным видом. Вечно взъерошенный и всклоченный, не давал проходу снующим по двору курам хозяйки, гоняя их. Никому не давался на руки. А вот Кару полюбил. Разрешал потрепать по головке и доверчиво терся о ее ноги. Иногда даже запрыгивал на коленки и тарахтел, подставляя мягкое пузико.

Вечером девушка возвращалась в дом и все повторялось сначала. Бессонная ночь, утренние хлопоты со скотиной, дневная уборка, готовка и посиделки перед отходом ко сну. Так прошло три недели. Бесконечные однообразные три недели, не приносящие истерзанной душе спокойствия и умиротворения.

— Стефани, — девушка очнулась и повернулась от темного окна к Оливии, вопросительно изогнув темную бровь. — Доченька, кажется, Роберт уснул, — указала на мальчишку, свернувшегося калачиком на стуле возле печки.

— Я отнесу, — тихо произнесла, вставая. Аккуратно подхватила отъевшегося и потяжелевшего пацана. Отнесла в комнату (они так и остались вместе в ней) и уложив, не удержалась чмокнула в пухленькую щечку, вернулась обратно к хозяйке.

— Надо чем-нибудь помочь? — устало спросила облокотясь на дверной косяк.

— Ну что ты, дорогая. Иди отдыхай, а то я, старая, уже совсем тебя замучила, — заохала женщина, отложив прялку и мягко улыбаясь.

— Хочу немного прогуляться перед сном, — подошла и поцеловала старушку в морщинистую щеку.

— Конечно-конечно, иди, — улыбнулась Оливия. Ей нравилось, когда Стефани так невзначай дарила свою ласку, сразу казалось, что они семья и на душе становилось тепло и уютно.

Девушка, накинув на плечи потрепанную, но теплую шаль хозяйки, выскользнула в морозную ночь. Бесцельно бродила, не уходя далеко от дома. Спать очень сильно хотелось, но в то же время, она знала, как только голова прикоснется подушки, сон сразу убежит, оставив ее наедине с кошмарными воспоминаниями. Демон вился рядом, не отставая ни на шаг и поглядывая на девушку.

— Проказник, — улыбнулась и присела на корточки, проводя замерзшими пальчиками по мягкой шерстке. Котяра замурлыкал и запрыгнул на коленки. Ткнулся мордочкой в руку. — Лапки замерзли? — заглянула в зеленые плутовские глазки. — Ничего, отогреешься, — встала, прижимая мягкое тельце к груди.