Я до сих пор не начала сопротивляться только по одной причине: отец желал, чтобы имсит потерял от меня голову, что в принципе считалось невозможным для модифицированных, но мне-то голову терять никак нельзя!

Сцапав с тумбочки стакан с водой, я вылила его содержимое себе на голову.

— Ты чего? — отвлекся РиАнт.

Взгляд его выдавал недоумение.

— Жарковато тут, — сглотнула я, пропадая в глубине его необычных глаз. В них сверкала, плескалась сталь, и она совсем не была холодной. Обжигала.

Провокатор!

Глядя мне прямо в глаза, мужчина медленно склонился и прижался губами к моему животу. Я вздрогнула. Эта реакция была выше меня, выше контроля, что трещал по швам. Поцелуи спускались все ниже к кромке белья, что по-прежнему было подцеплено чужими пальцами.

Время растянулось на вечность. Я понимала, к чему все идет. Я прекрасно понимала, и меня разрывало противоречиями. Когда кружево вновь поползло по бедрам, а пальцы на ногах сжались, сминая простыню, я испугалась.

Испугалась так сильно, что схватила с тумбочки уже не стакан — графин, переворачивая его содержимое на голову имсита, а значит, и на себя.

На ноги он вскочил мгновенно. В его взгляде я уловила целый калейдоскоп эмоций от раздражения до досады, что совершенно не помешало мне отставить графин и натянуть одеяло по самый подбородок.

— Теперь холодно? — разъяренно спросил РиАнт.

— Теперь мокро, — ответила я, осторожно сползая с кровати на пол. — Чур, в душ я первая!

Ну и сбежала в ванную.

По широкой дуге.

С бешено колотящимся сердцем.

Мне не нравилось.

Нет, мне, конечно, нравилось, но нравиться было не должно!

Заперев дверь на засов, что в принципе для имсита преградой не являлся, я заползла под душ. Под очень холодный душ, который мог бы остудить пыл и вернуть моему горящему лицу нормальный цвет.

Невыносимо хотелось дать себе пощечину.

Опираясь руками о стеклянную стену душевой кабинки, я пыталась вытащить из себя ненависть. Вспоминала. Снова и снова углублялась в воспоминания, но будто больше не могла ненавидеть, разучилась.

Сделав глубокий вдох, воскресила в памяти образ старшего господина Арля, и ненависть вспыхнула, лавиной смела все на своем пути.

Значит, не разучилась. Не простила. Да и не смогла бы, потому что такое не прощают, но РиАнт…

Мне словно хотелось обмануть саму себя. Представить, что этот мужчина ни при чем. Что это кто-то другой, кто решил поиграть моей судьбой. Неужели он настолько обаятелен? Неужели я настолько слаба перед его чарами?

Лучше бы отец просто вытащил меня отсюда, когда была такая возможность, потому что я не чувствовала себя великой соблазнительней. Я элементарно забывала играть, вываливая на модифицированного все свои эмоции, как они есть. Я вообще рядом с ним ощущала себя глупой мухой, что влетела прямиком в паутину паука.

Прятаться в ванной не было смысла. Если захочет, все равно зайдет, потому что никаких прав в этом доме я не имела, так что спокойно вышла обратно в спальню и не сразу поняла, что мужчина разговаривает с кем-то в кабинете.

— Опять ты? У меня же отпуск!

Осторожно заглянув, уверилась, что разговаривает он по ифону. На данный момент имсит открыто, даже заливисто смеялся. Губы сами собой растянулись в улыбке, хоть лица его я и не видела. Массивное кожаное кресло было повернуто спинкой к входу в кабинет.

Поймав себя на том, что улыбаюсь, одернула и спряталась за дверным косяком, не желая выдавать свое присутствие раньше времени. В конце концов, я по-прежнему была в стане врага, и это не следовало забывать. Мне нужна была информация.

Все то, о чем говорил РиАнт позавчера на кухне… Мне хотелось в это верить. Одна часть меня отчаянно желала увидеть то, каким станет мир без модифицированных, а другая реалистично понимала, что навряд ли такое когда-нибудь будет. Обещать можно все что угодно, а вот сдержать слово…

На это способен далеко не каждый.

— Значит, так, записывай, — тем временем произнес кому-то имсит. — Первое — она должна как можно больше времени проводить с тобой рядом. Желательно в одном помещении. Так они быстрее привыкают и не шарахаются так интенсивно. Второе — говори с ней. Лучше всего рассказывай что-нибудь. Так она увлечется и хоть на время перестанет думать о том, что ты животное. Третье — купи ей цветы и сладости. Женщины любят внимание, но не торопись, иначе все это может полететь в тебя. Четвертое — романтический ужин. Лучше всего заказать в ресторане и сделать вид, что приготовил сам. Они ценят, когда мужчины совершают подобные поступки. Пятое — соглашайся со всем, но делай все по-своему. И шестое — поступай как мерзавец.

РиАнт замолчал, видимо давая собеседнику время осмыслить услышанное и ответить. Лично у меня осмыслить ничего не получалось. По всему сказанному выходило, что модифицированный дает кому-то советы касаемо ухаживаний. Он что, еще и сводник?

Имсит продолжил:

— Будь собой, но проявляй наглость, включай язвительность, не помещает и решительность. Женщины любят наглых, решительных и язвительных мерзавцев. Такой типаж для них — это вызов. Они уверены, что смогут нас изменить, и гордятся, когда у них это получается, а мы в этот момент просто становимся собой. Эмоции — вот то, что привязывает нас к ним, а их к нам. А еще необходимо, чтобы только у тебя было то, что ей нужно. Тогда она сама придет к тебе, станет зависима от тебя, — со смехом проговорил РиАнт, будто рассказывал какую-то веселую шутку.

Я же тем временем тихо закипала. Нет, я прекрасно помнила, что фактически идеальная пара для этого модифицированного. Просто решила пока не гнаться за этой проблемой, отодвинув ее на задний план до тех пор, пока на меня не станут агрессивно давить и предъявлять свое право, которого он лишился по сроку давности.

Опять же, если бы не приказ отца, меня бы здесь уже не было, и хоть затребуйся, хоть горы сверни, ничего изменить он был не в силах, а заставить… Даже под страхом смерти не заставил бы выйти за него замуж. Под страхом моей смерти.

Если бы вновь шантажировал отцом, я бы, быть может, и сломалась, хотя папе это навряд ли бы понравилось. Но он не шантажировал. Пока. Потому что решил взять другим.

Наглость, язвительность, решительность — я узнавала в том, что РиАнт говорил все то, что сейчас происходило между нами. Он пытался навязать, привязать меня эмоциями, ухаживаниями, и я с ужасом понимала, что у него начинало получаться.

Себе-то можно было не врать. Вчера вечером в разговоре с госпожой Арль я не зря упомянула бизнес их семьи. Попросила перечислить для будущей статьи, чем они владеют, и расспрашивала, кто всем этим добром управляет.

Когда выяснилось, что всеми объектами и владеет, и управляет старший господин-Арль собственноручно, потому что ревностно относится ко всему своему имуществу, во мне что-то сломалось.