– Когда вы отправили письмо?

– Я не отправлял, сам принес.

– Когда?

– Девятого, в понедельник.

– В день ее смерти!

– Я не заходил в дом, сунул в почтовый ящик.

– Во сколько?

– Не помню. После обеда. Может, часа в два.

– «…Знаю, что вам дорого» – что вы имели в виду?

– Да ничего! – грохнул кулаком по столу Гудвин. – Всего лишь слова. Поставьте себя на мое место! Глупо было вообще идти к ней, глупо было писать записку… Когда людей загоняют в угол, они часто делают глупости.

– У миссис Каупер был кот – серый такой, персидский. Случайно, не видели?

– Не видел я никаких котов! Все, мне больше нечего сказать. Вы так и не предъявили удостоверение, я вообще не знаю, кто вы. Уходите!

В соседнем кабинете зазвонил телефон – единственный звук, который мы услышали с тех пор, как вошли в здание.

– Когда вы съезжаете отсюда? – спросил Готорн.

– Срок аренды заканчивается через три месяца.

– Хорошо, мы знаем, где вас найти, если что.

Мы прошли через пустой офис и вышли на улицу, под дождь. Готорн сразу же закурил.

– Завтра я еду в Кентербери, – неожиданно объявил он. – Ты как?

– Почему в Кентербери?

– Я отследил местонахождение Найджела Уэстона.

Я попытался вспомнить, кто это.

– Судья, – пояснил Готорн. – Тот самый, что выпустил Дайану Каупер на свободу. А потом заскочу в Дил. Тебе не помешает проветриться, Тони.

– Ладно.

На самом деле мне вовсе не хотелось покидать Лондон. Меня затягивало на незнакомую территорию (во всех смыслах), и Готорн в качестве проводника отнюдь не прельщал.

– Тогда до завтра.

Мы разошлись в разные стороны, и только в конце улицы я вспомнил, что забыл задать один вопрос. Алан Гудвин утверждал, что рад смерти Дайаны Каупер, однако на похоронах он плакал – то и дело подносил платок к глазам. Почему?

И еще: он сказал, что ходил в суд на слушание…

И тут я понял, что Готорн упустил важный момент. Она все время маячила у нас перед глазами – причина, по которой должны были умереть оба, и мать, и сын, и это сразу объясняет, кто убийца. По сути, все очевидно.

Теперь я уже сам предвкушал завтрашнюю поездку: наконец-то перевес на моей стороне!

Теперь, когда впереди смутно замаячили финальные страницы, я понял, что мне не хватает второго плана. Пора перекинуться словечком с инспектором Чарльзом Мидоузом.

Это оказалось довольно просто: я позвонил в городскую полицию, назвал его фамилию, и нас тут же соединили. Сперва, когда я представился и объяснил цель звонка, Мидоуз принялся изобретать всяческие увертки и повесил бы трубку, если бы я его банально не подкупил: предложил выпивку и пятьдесят фунтов за час времени. В конце концов Мидоуз согласился, хотя у меня создалось впечатление, что он и так бы пришел: грех упускать возможность посплетничать о Готорне.

Мы встретились тем же вечером в «Граучо». Мидоузу удобнее было в центре Лондона, и я решил произвести на него впечатление частным клубом со знаменитой клиентурой, тем более что там я точно смогу раздобыть столик.

Мидоуз опоздал на десять минут. К тому времени я уже оккупировал тихий уголок наверху. К моему удивлению, инспектор заказал мартини с водкой. В его лапище хрупкий коктейльный бокал смотрелся нелепо. Три глотка – и ему уже понадобилась добавка.

У меня была заготовлена куча вопросов, однако Мидоуз начал первым. Как я познакомился с Готорном? Зачем пишу о нем книгу? Сколько он мне заплатил? Я рассказал, как было дело, и дал понять, что мы с Готорном отнюдь не друзья и у меня имеются насчет него некоторые сомнения.

Мидоуз расплылся в улыбке.

– У такого человека, как Готорн, друзей много не бывает. Доводилось мне прятать за решетку воров и насильников, куда более популярных в обществе.

Я рассказал ему о том, как мы с Готорном вместе работали над сериалом «Несправедливость» и о дальнейших контактах, умолчав о встрече на литературном фестивале, склонившей чашу весов.

– Идея показалась мне интересной. Я много пишу об убийствах, но таких, как Готорн, еще не встречал.

Мидоуз снова улыбнулся.

– Таких, как он, раз-два и обчелся, слава богу.

– А почему, собственно, вы его недолюбливаете?

– Кто вам такое сказал? Честно говоря, мне на него наплевать. Просто не дело привлекать посторонних к работе полиции.

– Кстати, а почему его уволили?

– Вы сказали ему, что идете на встречу со мной?

– Нет, но я ведь о нем пишу – сам же попросил. А я предупредил, что постараюсь узнать как можно больше.

– Играете в детектива, значит…

– Типа того.

Интересно, что думают посетители, глядя на нас со стороны? Массивный, как регбист, со сломанным носом и прилизанными волосами, в дешевом костюме, Мидоуз никак не походил на завсегдатая «Граучо». Была в нем какая-то смутная угроза, как и в Готорне.

Официант принес миску с соломкой. Мидоуз засунул в нее руку, а когда вытащил, миска наполовину опустела.

– Что он вам рассказал про убойный отдел?

Хруп-хруп-хруп… Остаток разговора будет отмечен этим чертовым хрупом.

– Ничего не рассказывал. Я вообще ничего о нем не знаю, даже где живет.

– Ривер-Корт, Блэкфрайарс. Шикарное местечко с видом на Темзу. Уж не знаю, какая там договоренность, но владелец не он.

Совсем рядом с моей квартирой в Клеркенуэлле.

– А номер не знаете?

Мидоуз покачал головой.

– А мне сказал, что живет в Гэнтс-Хилл.

– Он потерял квартиру после развода.

– Так я и думал. Вы ее видели?

– Один раз. Приходила к нему на работу. Ростом примерно пять футов одиннадцать дюймов, белая. – Мидоуз описывал женщину, словно подозреваемую. – Довольно хорошенькая, волосы светлые, на пару лет моложе его. Слегка нервничала. Спросила Готорна, и я ее проводил.

– О чем они говорили?

– Понятия не имею – я испарился. Никто никогда не ошивается возле Готорна.

– И каково было с ним работать?

– С ним невозможно работать – в этом вся проблема. – Хруп-хруп-хруп. Мидоуз даже не наслаждался вкусом, просто механически двигал челюстями. – Можно мне еще?

Он поднял бокал. Я помахал официанту.

– Готорн пришел к нам в 2005-м. До этого он работал в Саттоне и Хендоне, и мы вскоре поняли, почему его выставили оттуда. Говорят, в нашем деле очень много соревновательного момента. В этом есть доля правды: иногда команды готовы перегрызть друг другу глотки, но в то же время мы как-то уживаемся. Ходим выпивать после работы, выручаем, когда надо… Готорн – одиночка, таких никто не любит. Не то чтобы его не уважали – работал он на совесть и результатов добивался. У нас в ходу такая штука, называется «Руководство по расследованию убийств». Слышали когда-нибудь?