Сто метров, которые, к тому же, нужно проскочить одним рывком. Потому что за сквериком стоял полуразрушенный жилой дом, а в нем находилось укрытие и наблюдательный пункт контрабандистов. При удаче беглецы должны были добраться туда за пару десятков секунд после того, как крышка лаза встанет на место, — а может, и еще быстрее.

По дороге Помнящий не один раз успел подумать над тем, отчего контрабандисты, носящие орденский самогон, с которыми он торговал уже несколько лет, в один голос твердили, что скверик — самое опасное место в этой части города. По описанию, которое ему передали прошлой ночью, он получил несколько иную картинку.

«Еще несколько секунд, — подумал он, — и мы на собственной шкуре поймем, отчего они так отговаривали меня идти трассой своих курьеров».

Он взобрался по ржавым скобам под самую крышку люка и, невзирая на украшавшую ее предупредительную надпись, очень медленно оттянул все три засова Старался при этом не шуметь, чтобы не притягивать внимания тварей, которые могли пребывать вблизи.

Когда засовы были отодвинуты, он надел маску и, сильно откинув голову, уперся лбом в холодное железо, чтобы высота, на которую он поднимет крышку, оказалась минимальной. Приняв оптимальную позу, он надавил двумя руками на тяжелый люк и с тихим скрежетом приподнял его. Щель была сантиметров в десять, не больше, но и этого хватило. Он трижды повернулся, исследуя окрестности.

Контрабандисты говорили правду. Место выглядело не слишком хорошо. Поле зрения во многих местах закрывали странные синие клубни, стволы и что-то вроде вееров. Мутировавшие растения росли по всему скверу. Как он мог заметить, они успели поглотить даже часть ближайших руин. Толстые, с мужское бедро, лозы бульдожорцев оплетали оранжевые некогда дома, тянущиеся вдоль одной из улочек, окаймлявших сквер. К счастью, целью Учителя был дом, стоящий на противоположной стороне. К несчастью, колодец и невидимую подворотню разделяли заросли мутировавших растений. Большинство из них наверняка были ядовитыми, как и те, которые Помнящий и его сын могли видеть около своего анклава.

— И отчего вы, дураки, не выжигаете эту дрянь? — проворчал он, потянувшись к маске.

Стоящий внизу Немой сразу же расстегнул рюкзак. Молодец парень. Чтобы выработать план, им понадобилось всего-то лишь несколько жестов.

«Идешь по моим следам. Если я побегу — двигай за мной. Все будет хорошо».

Крышка пошла вверх. Учитель сел на краю колодца, придерживая тяжеленный кусок чугуна двумя руками. Пропустил сына, а когда тот протиснулся наружу под его рукой и сунул конец лома в одно из отверстий, вылез наружу сам. Они вместе закрыли люк, осторожно задвигая все засовы. Оба при этом тревожно поглядывали по сторонам. В густых зарослях царила абсолютная тишина, но не неподвижность. Большинство растений непрестанно раскачивались на легком ветру, некоторые стебли, потолще, а то и стволы пульсировали, словно внутри них что-то двигалось.

«В таких-то условиях высмотреть подкрадывающуюся тварь — граничит с чудом», — подумал Помнящий, подавая сыну знак.

Шли они медленно; Учитель осторожно выбирал место, куда ставить ногу, чтобы ненароком не попасть в смертельную ловушку. Следя за повадками шариков, он заметил, что мутировавшие псы, обитающие на краю прицерковного парка, всегда ходят одними и теми же проверенными тропами, а потому — высматривал их следы на губчатой почве, одновременно держась как можно дальше от лиан и веток. Много раз видел, что происходит с неосторожными животными, которые цепляются за хищные ядовитые кусты. Волосы на затылке и доныне вставали у него дыбом, когда вспоминал невыразимые мучения, в которых они погибали.

Шагов через двадцать они выбрались из самых густых зарослей на широкий перекресток. На обломке стены слева Помнящий увидел знак, который им приказывали высматривать, — серую потрескавшуюся штукатурку украшала фреска, выжженная атомным огнем. Под тенью стройного креста он увидел человеческие силуэты. Сияние ярче миллиона солнц запечатлело момент смерти молящихся, перепуганных людей, превратив их тела в прах.

Помнящий вздрогнул и отогнал тяжелые воспоминания. На поверхности даже секунда невнимательности могла стоить жизни, а сейчас он отвечал не только за себя, но и за сына. Немой присел позади него, таращась широко открытыми глазами на окружающие их заросли. Впервые видел их так близко. Настолько восхитился, что наверняка утратил бдительность. Потому учителю стоило быть настороже за них двоих.

На противоположной стороне широкой полосы брусчатки, на самом углу, Учитель заметил подворотню, о которой упоминали контрабандисты. От жилого дома — в несколько этажей, некогда раскрашенного в яркие цвета, — осталась лишь выжженная скорлупа. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Однако контрабандисты утверждали, что железобетонная конструкция выдержала ударную и термическую волны. Ему приходилось верить им на слово, хотя то, что он увидел, не было слишком оптимистичным.

Он подал сыну очередной знак и прошел еще несколько шагов. Там снова присел, на этот раз на краю старой улицы, где заканчивалась губчатая почва. Впереди у них была уже только голая брусчатка, на которой чернело ничем не защищенное отверстие, ведущее внутрь дома. Так-то и описывали это расспрашиваемые в анклаве контрабандисты. «Держать укрытие в секрете — это маскировать его, а где темнее всего, как не под фонарем?» — говорили они и были правы. Помнящий улыбнулся про себя, вспомнив их слова, но тотчас сделался серьезен.

В узком окне рядом с балконом на пятом этаже что-то шевельнулось. Кто-то там был. И тайно присматривал за ними, хотя быстрый, мгновенный отблеск все же его выдал. Луч солнца отразился от чего-то блестящего — может, металлического элемента плаща, а может, от покрытой гнойной сыпью кожи мутанта.

«Лишь бы это оказался человек», — подумал Учитель, поднимая правую руку и подавая условный сигнал. Сжал кулак, опустил его трижды, словно потянув за невидимую веревку. Когда закончил — получил ответ. Из-за обломков высунулась чья-то рука, пальцы ее трижды разжались.

«Пора идти».

Они побежали, низко пригнувшись, на другую сторону улицы, по широкой дуге обходя кучу развалин, в которые превратился более старый дом. Твердые подошвы сапог производили слишком много шума, даже будучи обмотанными тряпками. Здесь, в абсолютной тишине, царившей на поверхности, даже тихие шлепки казались более громкими, чем удары в барабан. Прежде чем Учитель преодолел половину пути, за его спиной раздался характерный звук: скорее, хлопанье флага на ветру, чем звуки, издаваемые птицами.

«Крылачи! Целая стая крылачей!»

Должно быть, те спали в кронах новодеревьев где-то в сквере. Более чуткие, чем нетопыри, они сразу же почувствовали присутствие человека и сорвались в полет, на охоту, за очередной жертвой.

«Сука! Еще пять секунд! Только бы успеть!» — подумал Учитель в панике, ускоряя шаг.

Будь он один — наверняка бы справился со всеми, но имея рядом Немого… Взгляд через плечо означал бы промедление, а отсутствие реакции могло обречь его сына на смерть. Парень не слышал хлопанья, а потому не сумел бы вовремя уклониться. Единственный шанс для него — как можно быстрее добраться до подворотни. Крылачи слишком велики, чтобы туда влететь, потому наверняка затормозят и, как знать, может, вообще оставят их в покое.