– Что ты остановился, мой мальчик? – улыбаясь, сказала шлюха. – Я чувствую, что ты хочешь продолжения, давай же продолжим, во славу твоего друга!

Денис не сразу понял, что женщина говорила голосом Маргариты. Ее облик изменился – волосы потемнели, посеребрились сединой, изменились руки, шея, грудь… Это была Маргарита, но сильно постаревшая, морщинистая, как Баба-яга, которой она однажды сама себя называла.

– Милый мой барашек, – улыбнулась Маргарита. – Ты только в начале большого и светлого пути. Твое тело умнее тебя. Оно понимает, что внешнее – лишь пелена, лишь дымка, важно то, что внутри – желание, которое люди стыдливо называют похотью…

Она отстранилась, выпуская Дениса из себя, и кротко посмотрела на него снизу вверх, вновь помолодев.

– Давай продолжим, – почти умоляюще сказала она. – Пока у нас есть время. Время уходит, мой барашек, и каждый из нас приближается к смерти. А жить ведь хочется до самой последней минуты, милый Денис. До последней секундочки, и ради хотя бы капли этой жизни мы готовы пожертвовать всем. Правда, мой барашек?

– Нет, – ответил Денис, хотя внутри почти согласился с Маргаритой. С Маргаритой? Перед ним на кровати сидела Мира, но не молодая, как сейчас, – этой Мире было не меньше восьмидесяти. Ее глаза оставались молодыми, они лучились светом, но тело неумолимое время поразило по полной программе, иссушив, скомкав, сгорбив…

– Зачем же тогда ты вымаливал мне эти годы? – тихо спросила постаревшая Мира. – Благодаря тебе я доживу до старости и стану такой. Неужели ты меня разлюбишь?

– Нет, – хрипло вскрикнул Денис.

– А меня? – спросила постаревшая Маргарита. – Меня ты не любишь?

– Люблю! – выкрикнул Денис, сжимая кулаки.

– Тогда почему ты не любишь меня? – на чистом русском спросила итальянская шлюха. – Это из-за свиной крови?

– Прекрати! – Денис бросился на женщину с кулаками. – Кто бы ты ни была, прекрати, или я тебя убью?

– Меня? – спросила Маргарита, и он вместо ответа ударил. Удар пришелся в скулу Миры, но Денис ударил еще раз…

Вишнякова отрезвил тонкий жалобный крик, и пелена спала с глаз. Словно вынырнув из кошмара, он увидел будто со стороны свой кулак, занесенный для удара, и вскинутые в жесте защиты маленькие, точно детские, ладони. Лицо, залитое кровью, багровеющая вспухшая шишка на нежной щеке, в клочья изодранный белый шелковый пеньюар… Он почувствовал, как его оттаскивают за воротник.

– Ты что, с ума сошел, что ли?! – прошипел его «друг», неожиданно оказавшийся рядом. – Schat, vergeef hem, hij had een zware dag…[2]

С этими словами дьявол протянул девушке скатанные в трубочку и перетянутые резинкой купюры – навскидку не меньше десяти по сто долларов.

– Verberg ze zodat ze het niet wegnemen en bedenken hoe ze ons kunnen fzetten, oké?[3] – предупредил испуганную девушку сатана. Говорил он по-голландски, но Денису показалось, что он понял все до последнего слова.

– Geen probleem, – сказала девушка, быстро овладев собой. – Ik zal zeggen dat ik mezelf pijn heb gedaan, neuken in de douche. Bedankt, goede heren![4]

– За что она нас благодарит? – недоуменно спросил Денис в дверях.

– Я ей месячный заработок под подушку сунул, – пояснил сатана. – Причем делиться с сутенером она не обязана, ему я уже все оплатил заранее. А побои… Побои – дело житейское, и с ее точки зрения – ерунда по сравнению с зелеными бумажками. Тот, кто продает любовь, готов продать и все остальное. А поскольку любовь в той или иной мере продают все, то весь наш мир – это нечто среднее между рынком и борделем. Потому я и люблю такие места. Здесь можно увидеть человечество в голом виде, без всякой мишуры и прикрас…

Они ускользнули словно тени. Но от себя не спрячешься… Денис подумал, что никогда не забудет того, что произошло. И никогда себе этого не простит.

– Забудешь, – жестко сказал дьявол. – У тебя впереди целая жизнь, и глупо тратить ее на то, что вы называете угрызениями совести. Только что ты сделал девушку счастливее, разбив ей лицо. Она даже спасибо тебе сказала за это, а ты расклеился. Кстати, бить ты не умеешь, даже пару зубов ей не выколотил. Что на тебя нашло?

Денис молчал. Ему казалось, что он летит в пропасть, у которой нет дна и в которую можно только падать, падать и падать…

– Это я виноват, – с едва заметной иронией покаялся сатана. – Надо было тебя на массаж отправить. И к какому-нибудь дюжему афроамериканцу, а не к девице. Чтобы у тебя никаких мыслей не возникало… Ну посмотри же на себя, ты же дрожишь весь.

«Дрожишь ты, Дон Гуан!» – некстати выплыли из памяти пушкинские строки из «Каменного гостя». Впрочем, почему некстати? Ведь статуя Командора явилась за мировым распутником прямиком из чрева ада…

– И перестань уже заниматься самобичеванием, – прервал дьявол поток бессвязных Денисовых мыслей и чувств. – Учись находить в жизни радость – вот лучший способ привлечь счастье. На, выпей шот.

И он сунул ему под нос небольшую удлиненную стопку, наполовину наполненную. Машинально Денис опрокинул в себя содержимое рюмки. Это было что-то крепкое, но мягкое и прочищающее мозги.

– Это текила репосадо, – серьезно пояснил сатана, протягивая Вишнякову присоленный сверху ломтик лимона на крошечном блюдце. – Выдержанная, лучшая. Я-то другую предпочитаю, хотя знатоки именно эту рекомендуют. Но на вкус и цвет, как говорится… Надеюсь, аллергии у тебя не будет. И заснешь крепче. И выкинь все из головы. Развлекся, и хватит.

«Развлекся, – подумал Денис с раздражением. – Значит, это называется «развлекся». Ну, хорошо…»

– Ладно, не злись, – примирительным тоном сказал ему «друг с той стороны». – В следующий раз поедем мирно играть в преферанс в нью-йоркском пентхаусе. А сейчас ты еще не до конца выпустил пар… Рванули-и-и-и! Адренали-и-и-ин!

Вокруг тяжко запульсировал сабвуфер, заставляя воздух вздрагивать в такт ударам басов. Светомузыка озаряла помещение ночного клуба разноцветными рваными всполохами, по потолку и стенам метались неоновые зигзаги. В зале стояло несколько прозрачных многоярусных колонн, по центру каждой помещался стержень с вьющейся вокруг него лесенкой. На лесенках извивались, держась за шесты, девушки в разноцветных париках и разноцветных же латексных костюмах в обтяжку – словно причудливые инопланетные змейки.

В руке Дениса снова оказался шот.

– Залпом! – прокричал сатана, раскачиваясь и прыгая в такт музыке.

Он, похоже, веселился, ничем не отличаясь от прочих посетителей ночной дискотеки. Лицо его помолодело на глазах, блестящие волнистые волосы украсились тремя цветными прядями, в ухе сверкнула бриллиантовая искра. На нем с двух сторон повисли две хохочущие девушки в блестящих платьях в обтяжку. Третья девушка повисла и на самом Денисе. Она тоже хохотала, и зубы у нее были чудесными – белоснежными, влажными, ровными, как жемчужины.