Четверо охотников, среди которых был и Лев Никаноров, действительно охотились в тех местах, как выяснил утром Войтех, правда, в пансионате не останавливались. А это значило, что дело не в самом доме, а в месте в целом. Один из них рассказал по телефону, что дом они видели, проходили мимо, но не заглядывали внутрь. Они вообще охотились в десятке километров от него, туда попали случайно, заблудившись, когда переезжали с одного места на другое. Голосов никто из них на данный момент не слышал и с болячками не распрощался.

Долгов снял показания электроэнцефалограммы и заявил, что ему понадобится какое-то время на обработку данных, велев при этом Саше и Войтеху не покидать кабинет. Они и не собирались, поскольку оба были впечатлены перспективой причинить кому-то вред, хотя пока не слышали никаких внятных голосов. А ведь те еще должны были какое-то время внушать им, что все вокруг ненастоящее. Если верить словам Жени, он прожил с голосом около трех дней, прежде чем решил, что пора избавить этот мир от кукольных однокурсников.

Поскольку Войтех находился в карантине, а Дементьев проводил опрос друзей Жени в Москве, сбылась наконец мечта Ивана Сидорова: Анна назначила главным его.

– Ванька такая деловая колбаса, вы бы видели, – делилась впечатлениями Лиля, когда принесла им обед. – Команды раздает, информацию собирает. Не узнаю своего братца.

Войтеха всегда нервировали ситуации, когда контроль принадлежал не ему, но сейчас оставалось надеяться, что Иван, дорвавшийся до власти и желающий в первую очередь произвести впечатление на Анну, а во вторую – доказать тому же Войтеху, что он ничуть не хуже его, сделает все правильно. Им же с Сашей оставалось только сидеть в кабинете медотсека, соседнем с тем, где держали Женю, и ждать результатов.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Войтех, когда их наконец оставили одних.

Саша полулежала в соседнем кресле, большом и удобном, в котором она казалась еще меньше, чем была на самом деле, с закрытыми глазами, но Войтех знал, что она не спит. И она на самом деле быстро открыла глаза и повернулась к нему, улыбнувшись. Несмотря на улыбку, Войтех видел, что она напряжена и напугана. Такая ситуация напугала бы кого угодно, не только бесстрашную Сашу.

– Прекрасно. Голосов не слышу, Долгова убить желания не возникает, и даже ты все еще кажешься мне настоящим.

– Боюсь, что друг другу мы и будем казаться настоящими, – очень серьезно заметил Войтех. Как раз над этим он и размышлял несколько последних минут.

– Что ты имеешь в виду? – Саша повернулась к нему и приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.

– Помнишь, что говорил Женя? Он как будто узнал в нас своих. На всех кричал, что они фальшивки и марионетки, и только нам говорил, что вместе мы можем сделать мир настоящим, что можем понять его.

Саша медленно кивнула, вспоминая. Действительно, сначала Женя и ее, и Долгова обвинял в том, что они хотят сделать его таким же, как сами, но затем обратился именно к ней, спрашивая, неужели она сама ничего такого не видит и не замечает. А когда пришел Войтех, говорил то же самое ему.

– Что ж, в этом есть плюс.

Войтех удивленно приподнял брови.

– Сам подумай, мы тогда сможем опознавать тех, кто тоже там побывал и подвергся воздействию феномена. Предотвратим, так сказать, трагедию.

Войтех на секунду задумался, а потом покачал головой:

– Боюсь, нам просто не хватит на это времени. Самое большее, что нам осталось, – неделя, если мы пострадали примерно в конце своего пребывания там.

Саша вздохнула и кивнула, соглашаясь с ним. Войтех протянул руку и сжал ее ладонь.

– Не волнуйся, мы найдем выход.

– Обещаешь?

– Ты же знаешь, я никогда не обещаю того, в чем не уверен. Но вот Иван едва ли позволит своему первому делу в качестве руководителя провалиться.

Войтех сказал это нарочито серьезным тоном, и Саша рассмеялась. Да уж, эта «деловая колбаса» в лепешку расшибется, но сделает все возможное. Главное, чтобы этого «всего» было достаточно. Они оба надеялись, что что-то даст обследование Долгова. Однако надежды не оправдались.

Костя зашел к ним в начале пятого вечера и выглядел при этом чрезвычайно хмурым, больше всего сейчас напоминая Дементьева не в настроении.

– У тебя такое лицо, как будто мы не доживем и до утра, – попыталась пошутить Саша.

– Как раз наоборот, – хмыкнул Долгов. – Держу пари, у Дворжака таких показателей даже перед полетом в космос не было. Пойдемте, нас ждут в конференц-зале.

На этот раз на совещании были те же лица, только вместо Дементьева, который все еще находился в Москве, но уже, как оказалось, успел отзвониться Ивану с собранной информацией, присутствовал Константин Долгов. Он и начал совещание.

– В общем, с медицинской точки зрения все трое: и Женя, и Саша, и Войтех – абсолютно здоровые люди. Я не нашел у них ни малейшего отклонения ни в физическом, ни – насколько хватило моих познаний – в психическом плане. Женя, естественно, находится в состоянии стресса, но даже стресс этот кажется обычным. ЭЭГ не регистрирует ничего странного и необычного.

– А что, стресс может быть и необычным? – не понял Иван, чем заметно смутил Долгова.

– Скажем так, я такое наблюдал, – уклончиво ответил он.

– А-а-а, в ЗАО своем, да? – догадался Иван, и в голосе его проскользнули угрожающие нотки.

– Да. Те, кто так или иначе слышал голоса, например, мертвых, тоже во время контакта находились в стрессе, но при этом на ЭЭГ у них были отклонения. Грузить вас информацией, которую поймет разве что Саша, я не буду, тем более здесь ничего такого нет.

– Да и мою версию с психическими отклонениями можно вычеркивать, – вздохнула Саша, кивнув на доску, где накануне вечером Войтех записывал их теории. – ЭЭГ что-то показала бы. А что насчет версии Лили с вирусом?

Долгов развел руками.

– Ваши анализы тоже чисты. Я, конечно, не утверждаю, что сделал все возможные, проверил на все, что в принципе имеет место быть в этом мире, но, согласись, даже если бы вы были заражены каким-то вирусом – не важно, известным науке или нет, – то он повлиял бы на показатели крови. А они у вас, как я говорил, идеальные.

– Значит, у нас остается версия Нева, – подвел итог Войтех, тоже посмотрев на доску. – Преследование демоном или что-то вроде этого. И поскольку мы теперь уверены, что голоса слышат не только те, кто подвергся воздействию феномена, но и те, кто находится рядом с ними, эта версия становится все более правдоподобной. Если, конечно, у тебя есть мысли на этот счет. – Войтех повернулся к Неву.

– Кое-что есть, – кивнул тот, и все с интересом посмотрели на него. – Я предполагаю, что в том месте, где находится пансионат, истончается граница между нашим миром и потусторонним – это необязательно привычный нам мир духов, потусторонних миров много – и человек как бы устанавливает связь с кем-то из того мира. Именно его голос он и слышит. Поначалу сам. Поначалу даже не осознает, что это голос, просто какой-то шум, невнятный звук, который мозг пытается интерпретировать, найти схожесть с чем-то знакомым. Голос оформляется позже. Далее, чем сильнее человек прислушивается, тем лучше налаживается эта связь. И вот он уже может разобрать слова, фразы, а затем становится своего рода «антенной», как бы транслирует этот голос и остальным.