А сейчас принцесса услышала лишь единственный жалкий комплимент, за которым последовал вообще глупый и неожиданный вопрос:

– Где же твоя флейта?

Пытаясь скрыть раздражение и досаду, она предложила:

– Может, вначале поедим фруктов и выпьем перлантского?

– Ты голодна?

– Я? Нет.

– И я только что поужинал. Так что, может, все-таки сыграешь?

– Ладно, – стоически вздохнув, согласилась Элиза.

Когда она уселась на скамейку напротив, выяснилось, что флейта находилась здесь и носить ее с собой не было нужды. Торцевая часть крышки стола открылась вниз, и именно там, в углублении, обитом мягкой тканью, лежал чудесный, богато инкрустированный мелкими бриллиантами музыкальный инструмент.

Играть наследница престола начала сразу же. Без всякой раскачки, долгих приготовлений или оглашения названия произведения.

С первых же звуков любой слушатель попадал в плен обворожительной и чарующей мелодии. Насчет уровня мастерства ни у кого не возникало ни малейших сомнений: Элиза играла виртуозно, уверенно и талантливо.

Во время игры она сама преображалась и забывала обо всем, что ее окружало, не только получая удовольствие от процесса извлечения прекрасных нот, но и с блаженством вслушиваясь в очаровательную гармонию звуков.

Молодой колдун тоже быстро впал в чувственную прострацию и совершенно не обращал внимания ни на пухлые губки, прикасающиеся к флейте, ни на обворожительные пальчики, порхающие по инструменту, ни на почти открытые соблазнительные части тела исполнительницы. Прекрасную музыку он любил всегда, просто слушать ее доводилось до обидного редко. И вот сейчас молодой колдун старался дышать через раз, лишь бы неосторожным вдохом не прервать чарующее звучание древних прекрасных мелодий.

Однако всему приходит конец. Через час принцесса захотела пить и с видимым сожалением оторвала флейту от своих пересохших губ, возвращаясь в этот мир умопомрачительных цветов и восторженно глядящего на нее молодого мужчины. Ей тут же вспомнились причины их здесь пребывания, и миру явилась самая обаятельная и соблазнительная улыбка:

– Налей мне вина.

Кремон молча разлил вино. И лишь когда они выпили и внутри разлилась ароматная свежесть, он позволил себе высказать рвущиеся наружу восторженные комплименты:

– Чудесно! Неповторимо! Грандиозно! Величественно и прекрасно! Если в Спегото ты наследная принцесса, то в музыке – истинная королева всего мира!

Элиза очаровательно рассмеялась:

– Вот как ты умеешь хвалить, льстить и подлизываться!

– О какой лести ты говоришь? Да после такого концерта и глухой будет восторгаться. Интересно, у кого ты брала уроки?

– Разве это так важно? Учителя были самые разные, мама приглашала их со всего мира. Но главное, что они привили мне настоящую любовь к флейте. И я сутками могу не расставаться с этим инструментом.

Вырвавшееся признание немного отрезвило Кремона и заставило напрячься:

– Да, такой инструмент стоит любви. Ну а… как ты относишься к мужчинам?

Такой неожиданный вопрос слегка выходил за рамки четко продуманного вечера, но Элиза постаралась скрыть свое замешательство.

– О! В каждого мужчину я влюбляюсь, словно первый раз! – весело рассмеялась она. – И сгораю при этом как солома. Столько страданий всегда обрушивается на мою легкоранимую душу…

– Сочувствую. И мужья твои умирали, и женихи погибали…

Такое явно неуместное этим вечером сочувствие не утешило наследную принцессу, а, наоборот, насторожило и придало решимости добиться своей цели любыми средствами. Поднявшись, Элиза стала нервно прохаживаться мимо скамейки с сидящим Кремоном, словно придя в крайнее волнение от нахлынувших воспоминаний:

– Да, мне страшно не везет с личной жизнью. Трагедии меня преследуют одна за другой. И после каждой из них приходится пить эликсир забвения, чтобы хоть как-то вернуться к жизни и не думать о случившемся несчастье. А после гибели графа, моего последнего и обожаемого жениха, я вообще была на грани самоубийства. Только мать да навязанные ею обязанности вернули меня в этот мир. Как жутко оставаться одинокой после океана любви, вулканов страстей и ураганов ласк! Все так прекрасно и волнительно, и вдруг… Такая нелепая и жуткая смерть! О-о, ну почему мне так не везет?!

При последнем восклицании Элиза замерла на месте, прикрыла ладошками лицо, и ее плечи содрогнулись от беззвучных рыданий. А поскольку она остановилась на расстоянии вытянутой руки от Кремона, то молодой колдун просто не мог поступить иначе, как вскочить и бережно обнять вздрагивающее тело. Прижав девушку к себе, он поспешно пытался найти нужные слова утешения:

– Успокойся, Элиза! Нельзя жить одними воспоминаниями. Жизнь действительно прекрасна и стоит того, чтобы радоваться ей ежедневно. Тем более с твоей красотой и талантами не стоит предаваться печали и унынию. Да и обязательства твои перед подданными огромны. Не говоря уже о том, что тебе в будущем предстоит стать королевой такого прекрасного государства!..

Наследница повернула к нему лицо, доверчиво прижимаясь к широкой груди и одурманивая сознание мужчины манящим запахом своего тела. Вздрагивания быстро сменились тяжелым, прерывистым дыханием, а влажные и блестящие от слез глаза заглянули, кажется, в самую глубь его души.

– Но мне не хочется быть одинокой королевой, – вырвалось у нее. – Мне хочется, чтобы меня любили!

– Кто же осмелится не любить свою королеву? – прошептал в ответ Кремон, с еще большей силой прижимая к себе податливое тело. – Разве только твой подданный будет глух, слеп и безрук…

– Увы! – Принцесса тоже перешла на шепот. – Не все в этом мире мои подданные…

И тут же услышала прерывистое признание:

– Ты моя повелительница! И весь мой мир принадлежит тебе…

Первый поцелуй оказался нежным и трепетным. Затем они опять набрали в легкие больше воздуха, и второй поцелуй поверг их в вулкан беспамятной страсти, который был прерван совершенно неожиданно. Элиза дернулась и напряглась всем телом, губы молодых людей разъединились, и она воскликнула:

– Мне больно!

Отстранившись, принцесса указала пальчиком на массивный орден:

– Он мне грудь поцарапал.

– Прости. Забудь о нем. – Невменяемый ловко перекинул свою награду за спину и вновь попытался притянуть желанную фигурку к себе. Но принцесса продолжала противиться и даже отступила от него на два шага.

– Жемчужный Ромб! – с испугом воскликнула она. – Ты забыл, к чему он обязывает?

– Но при чем здесь он? – От нетерпения и разгоревшейся страсти Кремон плохо соображал. – Ведь наши чувства не нарушают никаких правил!

– Отнюдь! Очень нарушают. Ты ни с кем не имеешь права целоваться в стенах дворца.