Одна клиентка, работающая в международной компании и полжизни проводящая на Британских островах, поведала ей, что в Европе слишком дорогой прикид, наоборот, работает против делового имиджа человека. Многие поостерегутся иметь дело с партнером, который способен легкомысленно выкинуть несколько тысяч долларов на такой пустяк, как галстук или зажигалка.

Тем не менее эти вещи производятся, и русский рынок стал просто золотым дном для фирм, продающих «стеклянные бусы». Так Любочкина клиентка с усмешкой называла дорогостоящие аксессуары. Потому что русские бросаются на драгоценные побрякушки, как туземцы на стеклянные бусы, привозимые европейскими завоевателями для обмена на настоящее золото и бриллианты. А настоящее золото в понятии «европейского завоевателя» — это культура и образование. Их можно купить — если они вообще продаются — только за очень-очень большие деньги. И потому в Англии, например, никто не смотрит, как ты одет (если, конечно, это не прием у Ее Величества или Их Высочеств), а обращают внимание на твою речь и манеру держаться.

Далее клиентка с нервным смехом стала жаловаться, как трудно ей приходится в напыщенной России в изысканных и скромных английских нарядах. Юные церберы на фейс-контроле престижных клубов и бизнес-центров просто пронизывают ее насквозь своими рентгеновскими глазами, считая, что такой «серой шейке» не место среди райских птиц. Поэтому бедная дама специально завела несколько безвкусных «стеклянных бус», чтобы надевать их только в Москве и не выделяться из толпы туземцев.

Шипов производил впечатление человека состоятельного, но одетого скорее в европейском, чем в отечественном стиле. Даже часы были не классическим новорусским «Ролексом», а солидной «Омегой», но при этом отличались прямо-таки кричащей дороговизной. Наверное, они тоже были рассчитаны на мальчиков из фейс-контроля. Во всяком случае, не на Любочку — ведущий рубрики взглянул на них украдкой, а вовсе не для того, чтобы блеснуть перед гостьей.

Любочка поняла, что пришло ее время задавать вопросы.

— Скажите, Влад, — произнесла она с вполне натуральным трепетом в голосе. — А Заатар на самом деле существует? Значит, он может принять меня в Третью стражу? А он… правда не человек?

Шипов снисходительно улыбнулся. Так улыбается фокусник, когда знакомые девушки пытаются добиться от него, откуда в пустой шляпе появляется кролик.

— Вам действительно хочется это узнать?

— Да! — выдохнула Любочка.

Да, да, да! Не просто узнать, а увидеть! Ей хотелось этого без всякой связи с расследованием, судьбой Алеши и убитой Наташиной подругой. Когда беседа подошла к концу и стало ясно, что сейчас экзаменатор будет выставлять ей оценку, Любочку охватило искреннее отчаяние от мысли, что она провалилась. Почему она не придумала что-то яркое и ужасное, напоминающее сцены из фильма «Третья стража»?! Все подготовленные истории казались ей теперь жалкими и неубедительными. Вряд ли они впечатлили журналиста Шипова — а ведь от его рекомендации зависит, станет ли с ней встречаться колдун Заатар. Если Шипов не поверил ей, то Заатар тоже не заинтересуется, и… ее не примут в Стражники!

— Люба, а у вас есть семья? — спросил вдруг журналист. — Вы понимаете, что я имею в виду. Одного желания и способностей для Стражника недостаточно.

«Способностей»! Он говорит, что у нее есть способности!

— Семья есть, — Любочка досадливо поморщилась. Эта реакция тоже была отработана. — А что толку? Дочь взрослая, живет своими интересами, скоро замуж выйдет. Муж… — она пожала плечами и не стала продолжать.

— Наша привязанность к близким бывает сильнее, чем нам кажется, — не отступал Шипов. — Я, например, не уверен, что мог бы посвятить свою жизнь службе в Третьей страже.

«Еще бы! — про себя огрызнулась Любочка, скашивая глаза на его „Омегу“. — Таким, как ты, важнее вкусно пожрать и упасть задницей на диван. Никто тебя в Стражники и не зовет, скажи спасибо, что тебе доверили отбирать людей, просиживать штаны в приемной комиссии у Третьей стражи. Интересно, за какие такие заслуга?»

Она понимала, что злится на Шипова зря. Если он сидит в «приемной комиссии», то, наверное, имеет какое-то отношение к Стражникам, несмотря на свой мажорный вид.

— Разве это жизнь? — сказала она вслух с такой искренней горечью, что сама поразилась. — Разве ЭТО — жизнь? Разве для этого я родилась на свет?!

Шипов еще раз просканировал ее внимательным взглядом и потянулся к деревянному стаканчику за карандашом.

— Оставьте мне свой телефон, Люба. Мобильный есть?.. Ну и не надо. Я доложу господину Заатару о нашем разговоре. Думаю, в ближайшее время мы вам позвоним.

Он ободряюще улыбнулся и закрыл свой блокнотик.

Выйдя за дверь, Любочка еще некоторое время дрожала от пережитого волнения, чувствуя, как горят щеки и колотится сердце. Потом этот мандраж стал спадать, как температура после сильной таблетки, оставляя после себя слабость и нехороший привкус во рту. Она пришла в себя — и испугалась.

Что со мной было? Я, как ненормальная, уговаривала этого толстяка взять меня в Третью стражу. Умолять была готова. А главное, свято верила в то, что и Стражники, и Заатар — самые настоящие. Вот что значит вжилась в роль. Так ведь и свихнуться недолго. Можно понять бедного Алешу, перед которым Рыцарь Ночи предстал во плоти…

И тут Любочку как молнией ударило. Она поняла, кто такой Заатар. Где же была ее голова! Нет, не прав юный умник Денис с его сном разума. Эти чудовища рождены вовсе не спящим разумом, а вполне трезвым и бодрствующим. Рождены с такой очевидной целью, что просто удивительно, как о ней не догадались следователи, ведущие дела Третьей стражи по Москве.

Стоп, а ведь никаких дел-то и не ведется. Так следует из странного сообщения, которое якобы попросил ей передать участковый Барабас. Любочка тогда не особенно отреагировала на трагический шепот Марины Станиславовны, мысли были заняты предстоящим визитом к Шипову. Надо было переспросить, что она конкретно имела в виду, когда называла Любочку единственной надеждой милиции.

Потому что ситуация совершенно непонятная. Допустим, органы не могут найти Стражников, это вполне реально. Но при чем тут Барабас? Вряд ли он задействован в таком серьезном расследовании, слишком мелкая сошка. С чего же он вдруг решил говорить с Любой от имени всей славной милиции? Наверное, Марина Станиславовна чего-то недопоняла.

Или Барабас просто проявил инициативу и превысил свои полномочия? На самом деле милиция активно копает под Третью стражу, но делает это в строгой тайне, что неудивительно, учитывая личность Главного Стражника. Поэтому и кажется, что вокруг этих историй царит некий заговор молчания. То есть Интернет и желтая пресса просто лопаются от ежедневных новостей, а официальной реакции — ноль. Барабас не в курсе этой секретной информации, но знает, что происходит в городе, и душа старого опера болит за безнаказанно нарушаемый правопорядок. Сам он ничего не может сделать без приказа сверху, потому и обратился к Любе. Она единственная надежда — вот, оказывается, как высоко он ее ценит после дела двойников. Ну что ж, она, хоть и с опозданием, но поняла, кто стоит за фокусами Стражников.