– Когда впервые тебя увидела пять лет назад. Знаешь, я подглядывала, пока ты мылся в душе на улице.

– Хулиганка, – негромко смеюсь я.

– Это очень плохо, правда?

– Это очень хорошо, моя принцесса. – Целую игривые пальчики.

– Почему?

– Потому что привело нас в эту точку.

– Что будет дальше, Мал? – спрашивает она еще тише, и я понимаю, что именно ее беспокоит.

– Я договорюсь с шейхом.

– Как?

– Найду способ, не волнуйся об этом. Давай проведем немного времени здесь, а потом уже будем решать проблемы реального мира.

Мне нужно пару дней выждать, чтобы семья ушла на яхте, и уже после разговаривать с Заидом Аль Мансури на его языке. Полюбовно договориться у нас все равно не выйдет. Чем больше времени проходит, тем отчетливее я это понимаю. Не будь я придурком и сразу приди к нему, возможно, все могло бы сложиться иначе. Но что теперь сокрушаться?

Малоун

Я сижу в кресле напротив кровати и любуюсь Амирой. Она сладко спит, завернувшись в простыню. Припухшие ото сна и поцелуев губы слегка приоткрыты, ресницы трепещут, лежа на щеках. Я прослеживаю взглядом женственные изгибы, не в силах оторваться от этого зрелища. Знаю, что мне надо встать и позвонить отцу, спланировать поездку в ОАЭ, но, черт побери, я хочу еще хотя бы ненадолго притвориться, что в нашем с принцессой мире все в порядке, все идет своим чередом.

Когда ресницы Амиры начинают трепетать, я сажусь ровнее и с улыбкой смотрю на нее. Глаза моей принцессы приоткрываются, и на лице появляется широкая улыбка. Она смотрит на меня, снова закрывает глаза, а потом резко распахивает их и прижимает простыню к груди. Я встаю и подхожу к кровати. Вижу, как постепенно Амира расслабляется, видимо, вспомнив, что теперь я ее муж.

Присаживаюсь на край кровати и провожу ладонью по нежной щеке, отводя в сторону растрепавшиеся волосы. Тру прядь между пальцами, вспоминая уже подзабытое ощущение того, как делал это украдкой еще совсем недавно. Грудь переполняет ощущение счастья, когда я осознаю, что больше нам не надо прятаться. Мы можем открыто ― по крайне мере, наедине ― выражать свои чувства друг к другу.

– Доброе утро, моя принцесса, ― произношу я и, склонившись, целую ее в висок.

– Доброе, ― хрипло отзывается она, заливаясь румянцем. Интересно, моя жена когда-нибудь перестанет краснеть?

Поворачиваю ее к себе лицом, взяв за подбородок, и целую. Амира не впускает меня в свой рот, позволяет только терзать сладкие губы.

– Ну что такое? ―спрашиваю я.

– Мы вчера так и уснули, и я не почистила зубы. И в душе еще не была.

– Пока что тебе нечего бояться, сегодня я не буду… проникать в тебя. Там все должно зажить.

– А что там? О, Аллах, мы, наверное, испачкали кровать! ― восклицает она и краснеет еще сильнее.

– Даже если так, я достаточно много плачу за этот дом, чтобы рассчитывать, что постельное белье сменят до нашего возвращения.

– А мы куда-то уезжаем?

– Мы едем осваивать водные виды развлечений.

– Будем кататься на серфе?

– Для начала я хочу покатать тебя на кое-чем другом. ― Для меня эта фраза звучит слишком двусмысленно, но моя наивная жена об этом пока даже не догадывается. ― Ты иди в душ, а я организую нам завтрак. Вернусь минут через двадцать.

Целую ее в щеку и, накинув футболку, покидаю дом. Хоть мне очень хочется остаться и, как минимум, полюбоваться на свою жену за стеклом кабины. А еще лучше ― помочь ей помыться. Но не думаю, что она мне позволит такое. По крайней мере, не сейчас.

Позже после завтрака мы с Амирой собираемся уезжать. У дома уже припаркован арендованный автомобиль, готовый катать нас по острову.

– Нам нужно заехать купить тебе купальник, мне шорты и еще некоторые вещи.

– Буркини? ― пристегиваясь, спрашивает Амира.

Я убираю палец с кнопки запуска двигателя и поворачиваюсь лицом к жене.

– Амира, я предлагаю тебе немного переступить свои пределы.

– Каким образом? ― медленно, настороженно спрашивает она.

– Купить более открытый купальник.

– Совсем открытый? ― ахает она, глядя на меня огромными глазами.

– Не совсем, но более открытый, чем буркини.

– А чем он тебе не угодил?

– Тебе будет неудобно заниматься в нем тем, что я для нас приготовил.

– Я начинаю бояться.

– Не стоит, моя принцесса. Обещаю, тебе понравится.

К счастью, Амира все же соглашается на покупку сплошного купальника, который выгодно подчеркивает ее округлости, но скрывает стратегически важные места. Я бы сказал, что и этот купальник слишком закрытый, но хотя бы так.

Приехав на пляж, мы подходим к широкому лежаку, и я сразу развязываю завязки на тюли, чтобы он скрывал нас от любопытных взглядов, оставив открытым только изножье и вид на океан. К нам тут же подходит сотрудник закрытого пляжного клуба и предлагает свои услуги и карту напитков.

Сбрасываю футболку и смотрю на Амиру.

– Раздевайся.

– Прямо здесь?

– Прямо здесь, Амира. Сбрасывай свой халат или как эта штука называется, ― киваю на яркий халат в пол с широким подолом, а Амира прикусывает губу. ― Ты удивишься, насколько раздеты здесь женщины.

– На меня даже не посмотрят?

– Я буду видеть только тебя, а до остальных мне нет дела.

– Ладно, ― шумно выдыхает она. Расстегивает несколько пуговок и сбрасывает с себя шелковую ткань. Мне приходится поправить стояк, который так не вовремя дает о себе знать посреди одного из самых больших пляжей острова.

Беру телефон, снова надеваю очки и веду жену за руку к месту нашего отдыха.

– Мал, они голые, ― шепчет Амира, прижимаясь к моему плечу, и я усмехаюсь.

– Не то чтобы голые, но топлес, да, ― отвечаю спокойно, когда понимаю, что жена говорит о девушках, которые, не стесняясь, демонстрируют свои прелести. Здесь этим уже никого не удивишь, кроме моей восточной принцессы.

– Как же так можно? Что же она тогда оставит мужу?

– В каком смысле? Она же не раздает свою грудь каждому встречному.

– Она демонстрирует себя, у нее ведь не только грудь открыта.

Стринги, да, есть такое.

– Эти девушки раскрепощены, вот и все.

– Тебе такие нравятся?

– Мне нравишься ты, ― отвечаю, обнимая ее за талию. Амира слегка напрягается. ― Дыши, моя принцесса, на нас никто не обращает внимания. Разве что любуются твоей красотой, но с почтением и на расстоянии. Я могу обнимать и даже целовать тебя на людях, здесь нас никто осуждать не станет. Но ты говорила о том, что этим девушкам нечего будет оставить мужу. Что ты имела в виду?