Черт побери! Терпеть не могу, когда мой брат прав. Я ничего не говорю.

Джейми чувствует, что его слова достигли цели, и следующую горькую пилюлю преподносит мне в обертке невыносимой доброты в голосе.

– Это то, чего он хочет. Быть отцом, которого у него самого никогда не было. Он хочет жену и чтобы его матери не приходилось больше горбатиться на уборках. Вот что ему нужно. А вовсе не одноразовый секс с королевой одноразового секса.

– А может, я тоже… – Я не договариваю.

Никогда не думала об этом раньше. Подобные вещи – для девушек вроде Меган.

– Не с ним. Меган не вернула ему кольцо. Он не хочет забирать его. Сложи два и два.

Мне хочется блевать.

– Ладно, хватит, я все поняла.

– Если ты опять заморочишь ему голову своими придурями и охмуришь его только ради того, чтобы потом сбежать, как когда нам было по восемнадцать, я никогда в жизни больше не буду с тобой разговаривать.

Наверное, я не должна удивляться, что Джейми об этом известно. И тем не менее я удивлена.

– Там все было сложно.

– Там все было проще простого, но ты все пустила псу под хвост. Как то предложение относительно дома. Одну минутку, – бросает Джейми в сторону, видимо кому-то у себя в офисе, потом продолжает, обращаясь уже ко мне: – У меня есть кому за тобой приглядеть.

– Колин!

Это имя вырывается у меня изо рта как ругательство.

– Может, и да. А может, и нет.

– Докажи.

– Ты вчера уронила пневматический молоток и разбила его. Ладно, мне надо идти. Забавно, обычно ты это говоришь.

Он дает отбой, и я обхватываю голову руками.

Ну разумеется, Том возвращается к Меган. Почему бы ему к ней не вернуться? У него налаженная жизнь, которую он скрупулезно выстраивал по кирпичику в течение восьми лет. Все, что ему нужно, – это вернуться к ней, зажечь свет и привинтить номер к почтовому ящику.

Минуту спустя моя дверь приоткрывается, и я слышу звяканье именного жетона на ошейнике Патти. Впервые за всю свою жизнь мне хочется, чтобы Том развернулся и ушел обратно.

– Ну, что я сделала не так на этот раз?

Я прекрасно знаю, что я сделала. Я все испортила.

Том с усталым стоном грузно опускается в компьютерное кресло у меня за спиной.

– С чего ты взяла, что ты где-то накосячила?

– Ты разговариваешь со мной исключительно в таких случаях.

Я провожу ладонями по лицу. Не стоит вести себя как свинья. В его сгорбленных плечах нет ни капли враждебности. У него такой усталый вид, что у меня щемит сердце. Я не успела убрать белый задник, и по моей кровати разбросаны халаты и образцы «Ё-белья». Может, у нас получится в десятый раз начать все сначала. Хотя бы попробуем.

– Я только что имела разговор с моим дражайшим братцем.

– Чего он хотел?

– Пригрозить мне, чтобы вела себя хорошо, и напомнить о моих провалах.

Это чистая правда.

– Зря он так с тобой. – Том смотрит на меня с сочувствием, которого я не заслуживаю. – Ладно, продолжай отправлять ему фотографии процесса, и тогда мы можем не опасаться, что он нагрянет с визитом. – Том легонько поворачивается в кресле из стороны в сторону. – Те, что ты сняла в первый день, вышли нереально прекрасными. Ты же знаешь об этом, да? Рад снова все это видеть.

Он кивает в сторону задника, установленного у свободного участка стены рядом с дверью.

– В наше время у каждого первого есть камера в телефоне. Фотограф – уходящая профессия.

Я не успела загнать внутрь эмоции, которые всколыхнул во мне Джейми. Том пришел ко мне с белым флагом, следует выжать из этого максимум. Но найти баланс между этими двумя крайностями в наших отношениях совсем не просто. Надо, наверное, быть благодарной за возможность спокойного цивилизованного общения, но я-то знаю, чего хочу.

Я жажду его желания, как наркоман дозу.

Нужно найти какую-нибудь нейтральную тему для разговора.

– Как поживает твоя мама?

– Она меня уже просто извела. – Том издает протяжный вздох. – Вернее, не она, а ее квартирный хозяин. Если тебе непременно нужно кого-нибудь отдубасить, могу предложить отличную кандидатуру.

Мать Тома, Фиона, милая, но несколько не приспособленная к жизни женщина, кажется, постоянно пребывает в каком-то нескончаемом кризисе. Она – как перманентно кипящая на плите кастрюлька, и стоит только Тому отвлечься, как срабатывает детектор дыма. Я и рада бы сказать, что это недавняя проблема, но правда заключается в том, что он пытается заботиться о ней всю свою жизнь. Я иногда задаюсь вопросом, каким был отец Тома. Я никогда его не видела, да и сам Том, думаю, тоже навряд ли. Наверное, он был высокий и красивый. И очевидно, полное дерьмо.

– А она не может просто переехать куда-нибудь в другое место? – спрашиваю я.

– В прошлом году она подобрала беременную кошку и потом не захотела никому отдавать котят. Они все бело-черные. Понятия не имею, как она их различает. – Он трет ладонями глаза. – Ее квартирный хозяин сказал мне, что одну кошку в квартире она держать может. Она пока еще не сообщала ему, что вместо одной их теперь шесть. У нее какие-то проблемы с горячей водой, а он не берет трубку, когда я звоню, и не перезванивает.

– Купи шесть кошек и получи седьмую в подарок? – киваю я на Дианино лежбище.

– Даже не думай. Следующий дом, в который я ее перевезу, станет последним. Сколько можно уже дергать мать с места на место. Все, не могу больше. Я обещал ей свое гнездышко.

Кажется, за одно мгновение Том стареет сразу на добрый десяток лет.

Они что, доконать меня оба решили с этим гнездышком?

– Так ты на это копишь деньги?

– Ребята все время спрашивают, куда ты запропастилась, – продолжает Том, словно бы и не слышал моего вопроса. – Ну, главным образом Алекс. Твой верный песик не знает, куда себя деть.

Том впивается в меня взглядом, наблюдая за моей реакцией.

Каждый атом моего тела понимает, что он надеется увидеть безразличие.

Я пожимаю плечами и утыкаюсь обратно в свой компьютер:

– Маленькому поганцу стало одиноко без моих побудительных пенделей, да?

– Он сказал, что, когда ты поблизости, дела идут веселее. Если ты продолжишь и дальше прислоняться к нему, он может неправильно тебя понять. Он же не в курсе, что ты собой представляешь.

– Ни к кому я не прислоняюсь, – возражаю я, потом вспоминаю свое плечо, упирающееся во что-то теплое: мы с Алексом, прислонившись друг к другу, наблюдаем за работой экскаватора. – А, нет, все-таки было дело.

– Он тебя боготворит. – В голосе Тома, когда он бросает взгляд на дом, слышится ласковая насмешка. – Ни дать ни взять я в его возрасте.