– Спасибо за совет про телепатов, мы уже и сами начали догадываться о чем-то подобном. Ну и за прочее, конечно, тоже спасибо.

– Да не за что. Ну все, парни, вам пора. Возвращайтесь живыми! – Снусмумрик пожал нам руки и вдруг, словно что-то вспомнил, залез в карман и вынул оттуда меленький значок в виде губной гармошки, сделанный из такого же серого металла, как и значки, выданные Дедом. – Лейтенант, отдайте, пожалуйста, эту штуку Чижику. Хорошо?

– Конечно, без проблем. – Интересно, какой смысл в этих значках, кто такие Дед, Снусмумрик и другие «сказочные персонажи» – явно же должны быть ещё, и по какому принципу распределяются «награды»?

Быстро попрощавшись, мы отправились в путь. Кстати, чай, которым нас угостил старый бродяга, оказался совсем не простым – пятнадцатиминутный привал и кружка отвара подействовали как полноценный отдых. По крайней мере, я себя чувствовал отлично отдохнувшим и полным сил. Судя по виду моих спутников с ними было так же. В расчётное время мы вышли к оврагу, и если бы не подсказка, вряд ли его бы обнаружили. Первым в овраг ушёл Чижик и через пару минут вышел на связь. «Можно двигаться. Особой опасности нет. Енот проведёт вас по моим следам, идите след в след, плотной группой. Ничего не трогать, особенно воду. Подробно расскажу после выхода».

Мы спустились по пологому склону, и я сразу понял, почему следопыт предупредил «ничего не трогать». Овраг напоминал сказку: по дну журчал на мелких камешках прозрачный ручеёк, по сторонам росли кусты с яркими спелыми ягодами, а берега ручья заросли изумрудной мягкой травкой. После обезображенных очагами заражения и следами боев мест этот пейзаж выглядел просто раем. Или ловушкой, что гораздо более вероятно. Кажется, я понимаю, почему муты обходят такое чудесное место по большой дуге.

Овраг мы прошли без происшествий. После выхода я решил не останавливаться, просто на ходу перестроились в уже привычный походный порядок. А Чижика расспрошу попозже – раз уж ничего не случилось, то и срочности никакой нет. Потянулись километры пути по обычному смешанному лесу. Головной дозор вёл нас по звериным тропам, что позволяло двигаться без особых трудностей, и за два часа мы не встретили ни одной живой души. Даже свежих звериных следов и то не видели, и это меня беспокоило. Если звери, которые ещё недавно здесь жили, – кто-то же протоптал эти тропы, – неожиданно попрятались или ушли, то мало хорошего. Тем не менее, усиливать дозоры я не стал, а бдительность мы и так не теряли. Сразу вспомнились первые дни похода – тогда большая часть экспедиции, за исключением, пожалуй, егерей и Якута, совершенно не обращала внимания на окружающую обстановку. Велика мудрость командования, которое приказало начать путь в почти безопасном месте и дать нам возможность адаптироваться и научиться самостоятельности. Я, не выдержав, улыбнулся, вспомнив, как плюхнулся на задницу Шило при первом боестолкновении. А сейчас вполне справный боец, уж точно не хуже многих рядовых в линейных частях.

– Командир – Голове!

Стоит подумать о хорошем, и неприятности тут как тут.

– Здесь командир!

– Наблюдаю группу людей. Триста метров на северо-восток. До десяти единиц. Калаши, один РПК и один дробовик. У двоих арбалеты. Очень похожи на описание бродяги. У них привал, бинтуют раненых.

– Принял. Рации у них есть?

– Так точно. Вижу рацию у командира. Стоп! Ещё новости. Приближается группа мутов. До двадцати единиц. Должны пройти между вами и неизвестной группой.

– Командир, здесь Чижик. Наблюдаю за мутами. У них есть следопыт, и они определённо преследуют людей. Время до контакта не более двадцати минут. Три калаша, девять-десять дробовиков. У двоих рации.

Вот так. С людьми однозначно нужно установить контакт, но рацией пользоваться нельзя. Наши переговоры обычной рацией услышать невозможно, сигнал идёт микропакетами и в эфире звучит как обычные разряды статики. А вот если муты услышат переговоры на открытой волне и поймут, что обнаружены, получится большая свалка в лесу с огромным преимуществом мутов и неизвестным фактором в лице незнакомых людей. Единственный наш шанс на победу – использовать внезапность. Позвал Якута и Карабаса посовещаться. Общая картинка у меня уже сложилась, но эти двое намного опытнее меня и точно смогут дать полезный совет или заметить ошибки в плане предстоящего боя. Надо ещё и Енота подключить в режиме конференции.

Десять минут пролетели незаметно. За это время мы обсудили план боя, и все мои бойцы выдвинулись на позиции. На месте остались только Михалыч и Лесной – пусть прикрывают тыл. В нужный момент Чижик дал команду, и Прапор, наблюдавший за людьми, громко хрустнул веткой и начал потихоньку смещаться в старону. Будем считать, что союзников мы предупредили, больше все равно сделать не сможем. Прошло ещё пять минут, и муты начали втягиваться в подготовленную нами ловушку. Это тяжело, лежать и смотреть, как мимо проходит противник, а тебе не то что пошевелиться, даже вздохнуть нельзя. Неделю назад я бы на такую авантюру точно не подписался, а сейчас уверен в своих бойцах на сто процентов. И вследствие этой непоколебимой уверенности лежу в вонючей луже и смотрю, как в двух метрах проходят цепочкой муты. В этом бою нужен каждый ствол, руководство как раз не требуется. Или мы кладём всех, именно всех, мутов с первого залпа, или получаем затяжной бой в лесу с непредсказуемыми последствиями. Мы, конечно, как всегда победим, но, в отличие от уродов, не можем позволить себе потери. Особенно раненых. Вспомнились слова Михалыча: «Сдохнуть можно, а вот облажаться нельзя». Очень правильный лозунг для нашей экспедиции.

Время! Сухо щёлкает винтовка Гудвина – это сигнал. Я аккуратно трехпатронной очередью раскалываю голову ближайшему муту, переношу огонь левее, ещё очередь – ещё труп. Все, бой закончен. Сигнал «Чисто» от всех стрелков. Самое сложное было спланировать засаду так, чтобы на каждого стрелка пришлось не больше двух, максимум трёх целей и чтобы каждая следующая цель находилась левее предыдущей – переносить огонь влево намного быстрее. Конечно, в качестве резерва был пулемёт Малого, но очень хотелось сделать все без большого шума. И получилось! У нас потерь нет, противник даже не успел понять, что начался бой. Союзники, кстати, тоже – вон, присели, головами крутят. Пора с ними пообщаться. Чтобы не нервничали зря.

– Люди на поляне, приём! – Никакой реакции. Я сейчас наблюдаю за ними через оптику Гудвина. Попробую ещё раз. – Здесь лейтенант Никель, двенадцатая бригада, приём!

Не слышат. Скорее всего, отключили рации – гарнитур у них не видно, а звук из динамика в лесу может демаскировать не хуже цветного дыма. Попробуем действовать по совету Снусмумрика. Вот это дерево на краю поляны вполне подходит, и людям его видно, и от пуль прикроет, если что. Снимаю перчатку с правой руки и, высунув ладонь из-за ствола, слегка помахиваю.

– Эй, люди! – Ага, услышали. Сразу три ствола в мою сторону повернулись. Но не дёргаются и не стреляют. Молодцы. – Я лейтенант двенадцатой бригады Армии России. Поговорим?

– Поговорим. – Один из людей, видимо самый старший, сделал какой-то знак рукой, и все стрелки повернули оружие в сторону от дерева, за которым я стоял. Сам он аккуратно положил на землю изрядно потёртый АК и сделал десяток шагов в мою сторону. Я тоже снял с плеча автомат, поднял забрало и вышел ему навстречу.