Георгий Маленков, заместитель премьер-министра и второй после Сталина человек в партийном аппарате, представил на съезде отчет ЦК. Борьба за мир шла одной из основных тем в разделе о международной политике, и Маленков выразил советскую стратегию во внешних отношениях так: «Но существует другая перспектива, перспектива сохранения мира, перспектива мира между народами. Эта перспектива требует запрещения пропаганды войны… запрещения атомного и бактериологического оружия, последовательного сокращения вооруженных сил великих держав, заключения Пакта мира между державами, расширения торговли между странами, восстановления единого международного рынка и других аналогичных мероприятий в духе укрепления мира»95.

Непосредственное участие Сталина в работе съезда свелось к небольшим заключительным замечаниям, призывающим делегатов из братских стран поднять флаг национальной независимости и сделать Коммунистическую партию ведущей патриотической силой у себя на родине – эти ремарки станут характерной чертой советской риторики, связанной с борьбой за мир.

Молотов на съезде играл роль мизерную. Он председательствовал на открывающем заседании и произнес краткую речь. Но не более. Не сумев решить важнейший немецкий вопрос, он потерял расположение Сталина.

Когда западные страны проигнорировали Пражскую декларацию от октября 1950 г., СССР предложил собрать СМИД и обсудить перевооружение Германии. Запад согласился, при условии, что СМИД поговорит также об основных причинах напряженности в отношениях с Союзом (по их мнению, их составляла коммунистическая агрессия). В итоге этого дипломатического обмена в марте 1951 г. в Париже была созвана встреча заместителей министров иностранных дел. Ей поручили приготовить программу по следующим вопросам: 1) реализация Потсдамского соглашения по демилитаризации Германии; 2) скорейшее заключение мирного договора с Германией и вывод оккупационных войск; 3) улучшение атмосферы в Европе, меры по сокращению вооружения96.

Судя по директивам Громыко, СССР намеревался провести серьезные, конструктивные переговоры, если Запад окажется готов отступить от планов по перевооружению Германии. Но увы: парижские дискуссии тянулись до июня, и решений по созыву СМИД, не говоря уж о программе, принято не было.

В сентябре 1951 г. Молотов, Вышинский и другие сотрудники МИДа решили принять новую стратегию: они нажмут на западные страны, начав убеждать немцев в преимуществах переговоров о мирном соглашении. Они запланировали так: правительство ГДР и немецкие коммунисты начнут кампанию за мирный договор и призовут к созданию общегерманского совета, который будет заниматься этим вопросом. Если правительство в Бонне откажется принять подачу, то ГДР попросит, чтобы переговоры провели четыре государства-оккупанта. СССР согласится и предложит свой вариант мирного договора с целью усилить политическую кампанию за воссоединение Германии и постараться все-таки вернуть западные страны за стол переговоров.

В широком смысле именно такая последовательность событий в итоге развернулась в конце 1951 – начале 1952 г. 10 марта Советы выпустили ноту о немецком вопросе97. Ее часто называют «Нотой Сталина». Но, как сказал русский ученый Алексей Филитов, ее стоит переименовать в «Ноту Молотова», поскольку по всем архивным документам видно, что автором концепции и содержания является в первую очередь он98.

Самым свежим моментом «Ноты Молотова» явился советский проект, предлагавший основы для немецкого мирного договора. Он говорил о том, что Германию надо воссоединить, войска союзников вывести в течение года после подписания мирного договора, ограничить вооруженные силы Германии до уровня, необходимого для национальной обороны, и, самое главное, Германия должна пообещать не вступать ни в одну коалицию или военный альянс, направленные против стран, против которых она выступала во Второй мировой – то есть она не должна участвовать ни в НАТО, ни в Европейском оборонительном сообществе (ЕОС), который планировали создать западные державы. Этой концепции, которую предложил Советский Союз Западу – объединенная Германия в обмен на ее разоружение и нейтрализацию, – было суждено пролежать в столе следующие три года.

25 мая Запад дал ответ: свободные общегерманские выборы в правительство, которое затем обсудит мирный договор, – у этого правительства будет право вступать в любые оборонные союзы. СССР этот вариант не устраивал, но 9 апреля он все-таки согласился на переговоры о свободных общегерманских выборах. Такая уступка была небольшой, поскольку СССР давно заявил, что поддерживает демократические выборы, считая их частью процесса, каковой приведет к воссоединению Германии. И еще в 1947 г. на московском СМИД Молотов официально заявил, что подобные выборы должны опираться на модель Веймарской конституции. С тех пор позиция СССР изменилась: выборы должны проходить согласно избирательным законам ФРГ и ГДР, а также законам Веймарской республики. Однако тупик в переговорах с Западом нельзя брать за основу для общенемецких выборов – Советский Союз требовал гарантий, что объединенная Германия не будет вступать в западный блок. Если Запад хотел, чтобы у единой страны была возможность выбирать собственную (прозападную) линию, то СССР желал заручиться соглашением, которое не допустит новой немецкой агрессии.

Этот дипломатический обмен был омрачен решением Запада в мае 1952 г. подписать парижско-боннское соглашение по учреждению ЕОС. Еще несколько месяцев стороны отправляли друг другу ноты, но без реальных результатов. К концу года СССР потерял интерес и даже не потрудился ответить на последнюю ноту Запада, отправленную в сентябре 1952 г.99. Последняя советская нота вышла 23 августа. В тот же день Вышинский встретился с Вальтером Ульбрихтом, ведущим восточногерманским коммунистом. Ульбрихт одобрил ноту, сказав, что она поможет ГДР в борьбе за объединение Германии. Некоторые думают, заявил он, что если ГДР взял курс на строительство социализма, то вопрос о единой Германии снят; однако, как подчеркивает советская нота, главной целью остается страна объединенная и демократическая100. Если, как утверждают некоторые историки, мартовская нота была чисто пропагандистским трюком, дабы помешать или оттянуть на время перевооружение Западной Германии и образование ЕОС, то Ульбрихт об этом не знал. Конечно, Советы собирались сделать все возможное, чтобы поддержать позиции своих сторонников в единой Германии, но это не исключало серьезного политического компромисса с Западом. Возможно, это могло означать потерю коммунистами политического контроля над Восточной Германией, но долгосрочное сдерживание немецкой агрессии того стоило. По крайней мере для Молотова.

Сталин поддержал кампанию за немецкий мирный договор, но шансы на успех оценивал скептически. В последних известных замечаниях о немецком вопросе, сделанных в апреле 1953 г., генсек заявил делегации из ГДР следующее: «Какие бы предложения мы ни вносили по германскому вопросу, западные державы не согласятся с ними и все равно не уйдут из Западной Германии. Думать, что выйдет компромисс или что американцы примут проект мирного договора, значило бы ошибаться. Американцам нужна армия в Западной Германии, чтобы держать в руках Западную Европу… Американцы вовлекут Западную Германию в Атлантический пакт. Они создадут западногерманские войска… На деле в Западной Германии образуется самостоятельное государство. И вы должны организовать свое собственное государство. Демаркационную линию между Западной и Восточной Германией нужно рассматривать как границу, – и как не простую границу, а как опасную границу»101.