– Не повезло Марту, все-таки нарвался на контролеров.

Иван снова переглянулся с Таей.

– Вы так спокойно говорите об этом… Кто такие контролеры? Молодые ребята в странных дымящихся комбинезонах с необычными пистолетами?

– У них «универсалы». – Лаэнтир Валетов потерял интерес к разговору, замолчал, глядя в стену перед собой ничего не выражающим взглядом, потом и вовсе закрыл глаза.

– Но кто они такие? Почему охотятся за людьми?

Молчание.

– Ну хорошо, а из здания можно выйти наружу? Не подскажете?

– Какое здание вы имеете в виду? Это не здание, а шахта… и выйти наружу отсюда невозможно, я пытался.

– Так давайте попробуем еще раз, вместе!

Глаза Валетова открылись, тусклые, равнодушные и отрешенные.

– Бессмысленно. Я сделал много попыток, убедился… Идите одни, обреченные.

Иван разочарованно разогнулся.

– Но, может, вы больны? – спросила Тая робко. – Мы вам поможем…

– Чем? – Глаза Валетова остановились на рваной штормовке Таи. – Я в вашей помощи не нуждаюсь. – Гость из двадцать первого века расслабленно двинул рукой и сделал вид, что уснул.

Иван с Таей потоптались рядом, отошли в сторону.

– Что делать? – шепотом спросил Иван.

– Странный какой-то… Его нельзя оставлять в таком депрессивном состоянии. По-моему, он болен.

– Так что же, тащить его силой? Куда? Он же сказал, что не знает выхода. Вот не думал, что наши потомки будут такими… такими, – Иван поискал слово, – рыхлыми, вялыми.

– Ну, не все же они такие. А ты веришь, что он из двадцать первого?

– А ты?

– Не знаю. Я уже настолько привыкла ко всему, что не удивлюсь, если он действительно оттуда. И все же оставлять его нельзя, ты только посмотри на него – он явно подавлен и пропадет один.

Иван подумал, кивнул, сделал шаг к сидящему, но тот вдруг молча вскочил и быстро пошел прочь, в глубину коридора.

– Ален… Лаэнтир! – окликнула Тая.

Незнакомец уходил, не отвечая, и вскоре пропал вдали, так и не обернувшись ни разу.

– Черт с ним! – хмуро сказал Иван. – Не драться же с ним.

Они прошлись в молчании по коридору в обратном направлении, переваривая необычную и не очень приятную встречу. У Ивана зрела мысль, что в здании могут бродить и другие люди, причем из разных веков, если верить словам Лаэнтира. Выходит, есть надежда рано или поздно повстречаться с ними… если только раньше не встретятся «десантники». Контролеры, как сказал Лаэнтир. Что они контролируют? Работу шахты? И устраняют всех, кто может помешать? Тогда почему сами себя они называют «санитарами»?

В левой стене коридора открылось круглое черное оконце.

Иван подошел, заглянул в него, и ему показалось, что сквозь длинную трубу он увидел далеко-далеко синее небо.

– Там! – прошептал он, тыкая стержнем в окно. – Там выход! Видишь?

Они долго смотрели в трубу, потом Костров спохватился:

– Что мы стоим? Надо лезть туда…

– Подожди. – Тая схватила его за полу куртки. – Мне почему-то страшно! Там… как пропасть!

Иван пожал плечами, перехватил удобней свою палку.

– Сейчас проверим.

Он ткнул в оконце, пытаясь нащупать стенки трубы, и в тот же момент за окном грохнуло, вспыхнуло, длинные голубые искры выплеснулись оттуда, одна обожгла Ивану щеку.

Вздрогнули стены, пол. Снова грохнуло, новый толчок отбросил людей от окна, и вовремя: толстая струя черного дыма ударила из трубы в противоположную сторону коридора, и тотчас же выпуклые щиты с шипением принялись метать в эту струю электрические молнии. Запахло озоном и паленой резиной. Черный туман распался на струйки и растаял, наступила тишина, в которой где-то далеко раздался вопль паука.

Стены качнуло в последний раз, дернулся пол, из окна вылетел какой-то бесформенный сгусток, упал на пол и заскреб тонкими паучьими ногами. Паук! Вернее, полпаука, остальное отсутствовало.

Тая зажала рот руками. Иван встал, помог встать спутнице и повел ее прочь, чувствуя жжение на щеке и что-то липкое, стекающее за воротник. Потрогал рукой – кровь.

– Вот тебе и выход! – пробормотал он.

Тая заметила кровь.

– Ой! Ты ранен! – Она достала носовой платок и осторожно промокнула кровь на шее Кострова. – Царапина, да еще обожженная. Останется теперь на всю жизнь.

– Пустяки, – махнул рукой Иван и подумал: «Сколько той жизни осталось!.. А ну как придется тут жить? Сколько можно будет выдержать? Месяц? Год?.. Конечно, если основать колонию, нарожать детей, вырастить племя, то предаваться унынию будет некогда… С другой стороны, как на это посмотрит Тая?.. Безумие!»

По знакомому узкому коридорчику они вернулись в металлический вибрирующий тоннель и наткнулись на целое стадо пауков, тащивших здоровенный рулон рубчатой коричневой ленты. Один из пауков бросил свой край (на его место тут же встал другой) и подбежал к людям.

– Привет! – пробормотал Иван, выставляя вперед стержень. – Чего надо? Уставился, будто я у тебя что-то взял… Лучше бы поесть принес. Ферштейн? Ду ю спик инглиш? Еда, пища, жратва, шамовка – понял? Принеси поесть!

Паук в замешательстве закатил глаза, пошевелил передними ногами, рванул с места и пропал в ближайшей нише.

– Было бы здорово, да? – сказала Тая, проглотив слюну.

Иван кивнул, достал флягу, напился и протянул девушке.

– Пей. Пусть вода и не заменит сметаны, как утверждают оптимисты, но желудок все же не пустует.

Они вышли из тоннеля в зал с лифтом и нажали на следующую кнопку. Иван не замечал, что нажимает одну и ту же, под светящимся окошечком, но ему казалось, что количество кнопок постепенно уменьшается по мере движения лифта. Уже включив механизм лифта, Иван горестно воскликнул:

– Эх, надо было подождать! Вдруг паук принес бы поесть?..

Когда лифт остановился, в окошечке светилось: «А – 2,5 млрд.».

– Ага, – сказал Иван. – «А» – это, очевидно, архей.

– А «минус два с половиной миллиарда» – два с половиной миллиарда лет назад, – подхватила Тая. – Ну и занесло же нас!

Дверь растаяла белесым облачком, и они вышли в низкий зал, сотрясаемый крупной дрожью. Стены зала были сложены из шершавых плит, на вид свинцовых или чугунных. Потолок багрово светился, как раскаленный лист металла, но особой жары не ощущалось. Дышать было трудновато из-за массы незнакомых запахов, хотя иной раз обоняние улавливало знакомую вонь сернистых газов, гнили и горечь ацетилена.

– Мне здесь не нравится. – Тая зажала рот и нос платком и говорила невнятно. – Пойдем еще ниже.