Старенький «ПМ» с запасной обоймой лежал у него в боковом кармане пиджака, и Федор подумал, что настало самое время пустить ствол в дело. Он никого не хотел убивать. Но за Дашу он отомстит. Он больше не мент. Теперь он такой же, как и они, – человек вне закона. А во многом даже превосходит их, потому что все эти годы, пока работал опером, распутывал их «следы». И кое-чему научился. И пусть они не ждут от него пощады. Они разбудили в нем бешеную злость. И теперь узнают, что такое озверелый опер.

Многое он был готов простить, но только не смерть любимой девушки. Этого не будет. До каждого из них Федор доберется.

Но пока надо отдохнуть. Уж слишком много всего неожиданно свалилось на него. И, кажется, душа не вынесет, разорвется на части.

Выйдя из подъезда, он обернулся на то окно, откуда обычно на него смотрела Даша. Так и казалось: вот сейчас откинется штора и появится ее лицо.

Он постоял немного, ежась от ночной прохлады. Дашино лицо так и не появилось и теперь не появится никогда. Ее нет. Она ушла, как уходят остатки сна после пробуждения.

На глаза навернулись слезы, и Федор заплакал. Хорошо, что сейчас ночь и никто его не видит. Можно не стесняться своих слез.

– Дашка, милая! Ну, как же так? – повторил он и побрел к соседнему дому. Дойдя до первой попавшейся скамейки, плюхнулся на нее, вытянув уставшие ноги. Закрывал глаза и видел ее лицо. Даша улыбалась. Она была совсем рядом, стоит только протянуть руку, чтобы ее достать. Она хотела его поцеловать, но что-то мешало, не давало им сблизиться и заключить друг друга в объятия.

Потом он долго курил, сигарету за сигаретой. Пока пачка не опустела. Если б он знал адрес бармена, пошел бы к нему прямо сейчас, ночью. Вытащил подонка из постели. А теперь приходится ждать до утра, чтобы наведаться к нему в кафе. Но Федор согласен ждать столько, сколько потребуется. Но зато уж потом…

Он медленно брел по ночной улице, впервые за последнее время никуда не торопясь. Даже как-то непривычно было, потому что он всегда куда-то спешил. Утром на работу. Днем бегал, как бобик. Вечером торопился к Даше. Всегда эта проклятая спешка. Порой даже не замечал, как проходит жизнь. Наверное, из-за того, что молодой, жизнь ему казалась бесконечной. И только теперь, когда не стало Даши, понял, в этом зыбком мире все когда-нибудь кончается.

Остановившись под фонарем, он глянул на часы. Сколько же времени? Оказалось, третий час. Для летней ночи это можно считать приближением утра. Хотя до утра еще, кажется, далеко. А пока темень и прохлада со всех сторон.

В ночной тишине он услышал чуть приглушенные голоса. Они исходили из темноты, со стороны перехода, где на тротуар падала черная тень большого рекламного щита, загородившего уличный фонарь.

Затихшая в его душе злость вскипела с новой силой, и Федор свернул в темноту. Если там кого-то бьют, он накажет обидчиков.

На траве, скрючившись и закрывая от побоев лицо руками, лежал человек, а двое здоровых парней в коротких кожаных курточках били его ногами. Скорее всего, делали это просто так, для своего удовольствия. Взять с того было нечего. А поразмяться с ним от скуки можно.

Едва глянув, Федор определил – бомж. Такого можно забить до смерти. Никто за него не предъявит счет. Не спросит с мордоворотов.

Федор тихонечко свистнул.

Оба бритоголовых обернулись, молча уставились на него. Не ожидали, что в такое позднее время тут появится человек. А попросту ненужный свидетель. С ним они решили расправиться так же, как с валявшимся на траве стариком бомжом.

Один шагнул к Федору. Был он молодой, не старше восемнадцати лет, но высокого роста и широк в плечах. Федор сразу определил – качок. Такие шастают ночами по улицам и выискивают, кому бы морду набить, потренировать руку. И не важно, кто им попадется, старик бомж или припозднившийся прохожий. Участь их будет одинакова.

– Тебе чего, дядя? – недружелюбно спросил парень.

Федор посмотрел по сторонам. Какая тихая, прекрасная ночь. Жалко нарушать эту тишину пистолетным выстрелом. Значит, придется помахать руками. Давненько он не разминался по-настоящему.

– Не бейте его больше, – довольно вежливо попросил Федор, кивнув на лежащего. Тот издавал протяжные стоны. Наверное, привычный к таким избиениям. Но Туманов его пожалел. Мог бы сейчас прочитать этим двум нравоучительную лекцию об их неправильном поведении по отношению к человеку. Но парень ошалело вылупился на него.

– Я смотрю, он еще жив. Оставьте, пацаны, его. И топайте отсюда.

Оба посмотрели на Федора, как на сумасшедшего, который ищет себе смерти. Но с другой стороны, он сам напросился. Шел бы себе.

– Он-то жив. А вот ты сейчас «крякнешь», – пообещал парень, стоящий перед Федором, и вдруг резко выбросил вперед руку, в которой блеснуло лезвие финки.

Такие дешевые приемы Федор не раз отрабатывал в спортивном зале. Жаль, что молодой здоровяк не знал этого. Он увидел, как Федор молниеносно всем телом подался назад, и лезвие финки не достало его. Зато он стремительно вытянул обе руки, поймал бритого за кисть и что есть силы крутанул ее.

Послышался неприятный хруст, и тут же тишину нарушил истошный крик бритого. Финка упала в траву. А сломанная рука парня повисла плетью. Вряд ли ей уже удастся подержать нож.

– Ты чо, фраер, за бомжару вступился? – заорал другой бритоголовый, приняв боксерскую стойку, но напасть на Федора не решался. – Да ты знаешь, на кого прешь? Мы тебя из-под земли достанем!

– А мне плевать, кто вы, – ответил Туманов, не повышая голоса, и этот его тон взбесил бритоголового. Он занес руку для удара, но Федор с легкостью опередил его. Короткий удар в челюсть отбросил нападавшего. И тот сразу понял, если еще раз попытается что-либо предпринять, будет хуже. Он посмотрел на своего раненого приятеля, который выл от боли в руке, и, вдруг резко повернувшись, побежал со словами:

– Витян, держись! Я сейчас ребят приведу. Мы его уроем тут.

Но Витян оказался не менее благоразумен, чем его товарищ, и не стал дожидаться ребят. Неуклюже ковыляя, он ломанулся в темноту.

Когда оба бритоголовых исчезли, Федор наклонился над бомжом.

На траве лежал старик, одетый в плащ военного образца, какие обычно выдают офицерам. Лицо у него было разбито. Видно, постарались бритоголовые. Усы, борода, перепачканы кровью, а левый глаз заплыл. Могло быть и хуже, но старику повезло. Федор спас его.

– Мерзавцы! Негодяи! – Старик попытался встать. – Ни за что избили. Я ведь ничего им не сделал. Шел по улице. Так они догнали и давай бить. Даже ничего не спросили. Представляете?

– Представляю, – ответил Федор, выслушивая жалобы старика. Помог ему подняться. Хорошо, что они не успели переломать старику ноги.

– Вы идти можете?

– Могу, кажется, – не слишком определенно ответил старик, вглядываясь в лицо своему спасителю здоровым глазом. – Спасибо вам. Вы меня спасли. А я уже приготовился умереть. Молитву прочитал.