Все дело было в маленькой комнатке в их доме, в которую недавно был положен новый ковер, и выкрашены в желтый цвет стены, и поставлена детская кроватка с пятого этажа универмага «Джон Льюис». Они должны были убежать из этого дома, потому что эту комнатку они приготовили для своего неродившегося ребенка, а теперь у них не хватало духу вернуть ее в прежнее состояние. Гораздо проще было просто переехать.

Вслед за агентом по недвижимости Паоло оторвался от искрящейся поверхности бассейна и вошел в дом. Последний поражал своим великолепием — одно из тех добротных зданий, которые перед войной строили себе зажиточные горожане в поисках чистоты и свежести. Только непонятно, зачем им вдвоем с Джессикой столько свободного пространства?

Из соседней комнаты послышались голоса Джессики и агента. Он вошел туда и похолодел от ужаса. Комната была детской.

На полу лежали забытые детские игрушки. Вот громадная лягушка. Несколько музыкальных плюшевых мишек. Вот конструктор, собранный по моделям из серии «Мои первые книжки». А в конце комнаты, как алтарь, чистая и белая детская кроватка.

— Здесь замечательно высокие потолки, — расхваливал агент, раздавив ненароком какого-то игрушечного поросенка под ногами.

В мгновение ока Паоло оказался рядом с женой.

— Джесс?

Ему было все равно, где жить. Главное — рядом с женой. Наглухо закрыть все двери и сделать так, чтобы ее оставили в покое.

Она не отрываясь смотрела на кроватку.

— Так приятно слышать, когда по полу шлепают маленькие детские ножки, — безжалостно продолжал агент. — И в округе, кстати, есть вполне приличные школы.

Джессика в ответ задумчиво кивала головой, как будто вслушиваясь в какой-то внутренний голос.

— Все это уже вырвали из меня с корнем, — сказала она. — Выпотрошили и выбросили на помойку.

Голос женщины звучал спокойно и деловито. Но Паоло видел ее глаза и знал, что происходит у нее в сердце: оно разрывалось от невыразимого словами горя.

Паоло подумал, что, вполне вероятно, его брат прав. И после рождения ребенка женщины действительно меняются. Тут Паоло за неимением опыта не мог сказать ничего определенного. Ему просто захотелось, чтобы его брат однажды пришел к нему домой и посмотрел, как меняется женщина, у которой нет и не может быть детей.

Доктор Лауфорд раньше не был у нее дома. Когда он пришел, Меган застыдилась царящего в квартире беспорядка: на радиаторе сушились трусики, на полу то тут, то там валялись забытые медицинские книги.

Однако, когда его сильные, ловкие пальцы заскользили по ее лицу, она застыдилась того, что он уделяет ей столько внимания.

«Стыдливость, — подумала Меган. — Какая может быть стыдливость по отношению к доктору?»

Одна половина ее лица была исцарапана до крови, на лбу вспухла болезненная, пульсирующая шишка, однако больше всего у нее болели руки, которые приняли на себя основной удар. Оказалось, что только это она и усвоила на уроках у Рори: загораживаться от ударов руками. Не так уж и мало, если поразмыслить.

Лауфорд собрался измерить ей кровяное давление, но тут раздался звонок домофона. На маленьком, висящем на стене мониторе Меган увидела лица Джессики и Кэт.

— Мои сестры, — объяснила она Лауфорду.

Сестры поднялись по лестнице, и при виде Меган Джессика ударилась в слезы.

— Все в порядке, Джесс.

— Какие сволочи! — выругалась Кэт. — Им хоть что-то за это будет?

— Почти ничего, — ответила Меган. — В Санни Вью и не такое бывает.

— А как ребенок? — Джессику больше всего волновал именно этот вопрос.

— С ребенком все в порядке. Да и со мной тоже.

— Как там моя маленькая Поппи? — не унималась Джессика.

— Не волнуйся. Мне в больнице сделали сканирование. Ребенок чувствует себя нормально.

— Ты не можешь работать в таком опасном месте! — воскликнула Кэт.

— То же самое и я ей твержу, — встрял в разговор Лауфорд. Три сестры почтительно к нему обернулись. — Эти животные не заслуживают нашу Меган. После экзаменов пусть займется необременительной частной практикой на Харли-стрит.

Меган не совсем поняла, шутит он или говорит серьезно. Затем воспользовалась минутной паузой и представила присутствующих друг другу.

— Однако продолжим, — сказал Лауфорд. — Мне надо смерить Меган давление.

Меган села на кровать и засучила рукав. Кэт с Джессикой молча наблюдали за процедурой измерения.

— За вами придется понаблюдать, — сказал Лауфорд, закончив измерение.

— Что? Как?

— Сто восемьдесят на девяносто пять.

— И в больнице было то же самое, — вздохнула Меган. — По идее оно уже должно упасть.

— Совершенно верно, — согласился Лауфорд.

— Но ведь меня избили! — размышляла вслух Меган. — Я еще долго не смогу успокоиться.

— Все равно, если дело в нервах, то давление должно было упасть, — возразил Лауфорд. — А если оно не упало, значит… Значит, мы подождем и понаблюдаем за вами, верно?

Меган грустно улыбнулась.

— Подождем и понаблюдаем, — согласилась она.

У Джессики из глаз вновь закапали слезы.

— В чем дело? — спросила она. — Что с ее давлением?

— Мы за ней понаблюдаем, — повторил Лауфорд. — Но сейчас мне нужно в полицию. После расправы над Меган этого молодого человека отправили в ближайшее наркологическое отделение, где выдали предписанную ему дозу метадона. Причем, когда ему показалось, что медсестра слишком копается с выдачей метадона, он напал и на нее. Так что разрешите откланяться, уважаемые леди. Меган, жду вас в скором времени в клинике.

Он ушел. Кэт отправилась ставить чайник.

— Меган, — испуганно спросила Джессика, — что у тебя с давлением?

— Разве ты не знаешь, что такое предродовая эклампсия, Джесс?

Джессика покачала головой, и Меган подумала, что она, действительно, не может ничего об этом знать. Потому что ее сестра прочла массу книг об эндометриозе. Стала экспертом в вопросах невынашивания и экстракорпорального зачатия (то бишь искусственного оплодотворения). Она могла сама прочесть лекцию о подвижности сперматозоидов и о гормональных препаратах, повышающих репродуктивную функцию женщины. Она знала все, что касалось попыток забеременеть и выносить ребенка. Но Джессике абсолютно ничего не было известно о тех опасностях, которые подстерегают женщину, когда ребенок уже близок к рождению.

Да и откуда ей об этом знать?

— Эклампсия — это предродовая гипертония, — объяснила Меган. — Высокое кровяное давление во время беременности. Очень часто его трудно отличить от простой гипертонии, которая бывает у всех прочих людей от излишнего веса, от разных стрессов и других известных причин. Разница только в том, что эклампсия не имеет ничего общего с этими причинами. Она бывает только у беременных.