— Совершенно верно.

— А спутника как зовут?

— Эдуард, — Корнилов лично представился.

Устинов коротко кивнул.

У него были хорошие манеры, грамотная речь. Но головной убор в помещении он не снял, хотя этого требовал этикет.

— Это ваш талисман? — спросил Леша, указав на берет. Корнилов тут же пнул его под столом. Но Устинов ответил, не моргнув глазом:

— Можно сказать и так. У меня была тяжелая травма черепа. Врачи не думали, что я оправлюсь. И выписали меня домой умирать. За мной ухаживал дед. Каждый день он выносил меня в сад дышать воздухом, я не мог ходить сам. Чтобы мою лысую голову не напекло, надевал этот берет. С тех пор я его и ношу. Скорее как память, нежели оберег.

Тем временем официант, высоченный красавец-лезгин с усищами и смоляными локонами, стянутыми на затылке резинкой, поставил на стол поднос. На нем резаные овощи, посыпанные грецкими орехами, несколько соусов и пышущий жаром грузинский лаваш «лодочка».

— Что кушать будете? — поинтересовался у своих гостей Устинов.

— А чем заведение славится? — У прожорливого Эдика уже засверкали глаза.

— О, тут шикарно готовят все мясные блюда. Но мне особенно нравятся кебабы.

— Тогда я буду их.

— Рекомендую попробовать из всех сортов мяса.

— Спасибо, прислушаюсь. А ты, Леха, чем себя побалуешь?

— Этим лавашем — он так обалденно пахнет. Если мне мацони принесут, я буду счастлив.

— Принесут все, что пожелаете, — сказал Устинов. — И если не едите мясо, то вам и рыбу приготовят, и овощи на гриле, коль вы веган…

— У меня проблемы с желудком, и ничего не хочется… — Аромат выпечки защекотал ноздри. — Вот кроме этого лаваша! Можно я отщипну?

Устинов сделал приглашающий жест, и Леша, как коршун, накинулся на лаваш. Оторвав заостренный конец, начал терзать его.

— Тебя как сто лет не кормили, — с некоторым недоумением проговорил Эдик.

— Очень вкусно, — с набитым ртом прошамкал Леша.

— Мацони дождись.

— Угу.

Когда официант удалился, Устинов обратился к Земских:

— Итак, о чем вы хотели поговорить?

Леша указал оттопыренным большим пальцем на Эдика. За что опять получил тычок под столом. Но Земских в долгу не остался, пнул Корнилова в ответ, чтоб тот начал диалог сам.

— Я владею заброшенным доком, на территории которого убили Музеридзе и Пахомова и обнаружили еще два трупа.

— Не повезло вам.

— Больше им, конечно. Но мне тоже.

— Менты цепляются?

— Естественно. Это их работа. И к ней я отношусь с уважением и, если хотите, терпением. Меня больше беспокоит другое.

— Понимаю, о чем вы. Думаете, а не слишком ли много трупов для одного места? И ладно в заброшенном доке убили кого-то, место безлюдное, почему нет? Но зачем останки давно почивших людей переносить на «Юнгу-2»?

— Вы поражаете меня своей осведомленностью.

— Я держу руку на пульсе, это нормально. Так я прав?

— Да. Но все усложняется тем, что Малхаз Музеридзе, Муза, сидел за то, за что хотели осудить меня.

На лице Устинова отразилось удивление. Не в полном объеме, как видно, он получил информацию о произошедшем.

— Но и это еще не все. Он писал мне из тюрьмы письма. Моя дура жена, чтобы меня не волновать, их рвала и выбрасывала. Поэтому я не могу знать, что они содержали. Но одно чудом сохранилось. Могу вам показать, я взял копию с собой.

— Будьте любезны.

Эдик протянул Устинову сложенный вчетверо лист. Леша уже читал письмо, поэтому не стал отвлекаться от трапезы. Тем более ему принесли мацони. Корнилов с Устиновым что-то обсуждали, Эд вводил Наполеона в курсе дела, а Земских просто ел. И наслаждался вкусом!

Завтра они на «Бывалом» выходят далеко в море. Вернутся на берег только через сутки. Земских решил поголодать. Он купил в аптеке пять литров дистиллированной воды и надеялся, что ему хватит. Но если нет, всегда можно попить обычной. Главное, не есть. Леша понял, что, когда его желудок пуст, он меньше беспокоит. Жаль, что насладиться в полной мере вкусняшками не получилось. Как и перепробовать разные винные напитки. Рак Алексея оказался суровее, чем он думал. Он не делал предупредительных выстрелов, а сразу атаковал.

Принесли горячее. Эдику кебабы в количестве пяти штук — говядина-баранина-свинина-курица-ливер всех этих животных, Устинову шашлык. Принявшись за еду, мужчины продолжили диалог.

— Я слышал о Музе, но лично его не знал, — макнув кусок мяса в соус «ткемале», сказал Устинов. После этого отправил мясо в рот. — Мы варились в одном котле, но, скажем, попадали в разные половники. А вот с Пахомовым наоборот.

— Разные котлы, но один половник? — решил уточнить Леша.

— Он все равно что суп из омара, а я похлебка из кильки. Но кто-то нас смешал в одной тарелке. И кильке это не нравилось!

— Не совсем понимаю этой вашей аллегории, — беспомощно пробормотал Земских.

— Я был мелким бандитом. Таких, как я, называли отморозками, но у нас был свой кодекс. Лично я никого не убил и даже сильно не покалечил. Всегда считал, достаточно напугать. Но всех, кто промышлял в порту, контролировал Хома. И считал отморозков своими марионетками, потому что криминальные паханы позволяли ему играть в солдатиков. Им был нужен Пахомов. А мне — нет. Я, солдатик, не хотел плясать под его дудку.

— Это вы свергли «омара»? А конкретнее, Глеба Симоновича Пахомова?

— Нет, когда заваруха произошла, мне до него дела не было. Он другим людям жить мешал. Я давно вывел свой бизнес из наших мест. Поэтому и преуспел. Не хотел под Хомой ходить, как все, как и революцию устраивать. Меня даже не было тут, когда все происходило. Я в Сербии несколько производств открывал. Вернулся, а тут смена власти. Подивился…

— Тому, что не кокнули Хому, а просто убрали с руководящей должности?

— И этому тоже. У нас народ суровый, сформировавший свое мировоззрение в лихие годы. Тогда шлепнуть человека всем казалось простейшим решением проблемы.

— В том числе Хоме?

— В первую очередь.

— И почему же не шлепнули Глеба Симоновича?

— Не убивают того, кто владеет ценной информацией.

— О какой информации речь?

— Я не уверен на все сто, только предполагаю, — предупредил Устинов. — Давно, чуть ли не сорок лет назад, тогда Хома еще был никем, всего-навсего рядовым работником таможни, а в порту заправлял цыганский барон по имени Василий, где-то в прибрежных водах затонуло международное торговое судно под названием «Надежда».

Леша заметил, как вздрогнул Эдик. И отложил кебаб, который до этого поедал с огромным аппетитом.