Стоявший рядом с ним «худой» прекрасно видел, что в руках у Вадика ничего нет, и не мог понять, что творится с его приятелем, поэтому замер в замешательстве. Но третий, к которому студент повернулся спиной, решил, что Вадик просто-напросто что-то швырнул нападавшему в лицо.

Не теряя времени, он прыгнул вперед. Вадик вовремя обернулся и, раззадорившись, огрел противника «длинной рукой». Тот оказался крепок, несмотря на хлипкое телосложение, и продолжал наскакивать на студента. Надавав ему тумаков, Вадик переключился на оправившегося от неожиданности «худого», который тоже вознамерился полезть в драку.

Он стоял дальше, поэтому «длинную руку» пришлось вытянуть, но Вадика это не смутило. Войдя во вкус, он отметелил всех троих, а под конец сражения, когда незадачливые грабители были готовы сделать ноги, «супергерой» ни с того ни с сего рухнул как подкошенный на землю.

Милиция появилась, как всегда, не вовремя.

То ли случайный прохожий, заслышав крики из подземного перехода, вызвал служителей правопорядка, то ли это просто был патруль. Но два милиционера, имеющих копыта, которых, впрочем, хулиганы не видели, примчались именно в тот момент, когда трое опешивших грабителей стояли над телом Вадика. Тот был несомненно и необратимо мертв.

Один – самый младший – бросился бежать, но у противоположного выхода его встретил еще один мент. Троих приятелей повязали, что называется, на месте преступления.

– Да мы не делали ничего, мы ему ничего не делали! – орал тот, что получил ожоги.

– Вызывай «Скорую», пусть констатируют, – сказал один сатра напарнику и совсем тихо добавил: – Перерасход.

…Вадик Иванов стал первой жертвой энергетического истощения, связанного с исчезновением источников.

Карим приехал в Кутузово рано утром, и деревня лежала перед ним сонная, даже, казалось, – неживая, если не считать строителей, активно подвозивших блоки. Машину он сообразил оставить далеко за пределами – идти сюда пришлось по вязкой раскисшей земле, колеса бы увязли в два счета.

Подходя к домикам – их было всего семь, и выглядели они сиротливо, – Сатин обдумывал, что скажет.

Пострадавший от пожара дом он заметил сразу: одну из его стен сплошь покрывала копоть, но особых разрушений не было. В огороде копошилась женщина в красной куртке – разгребала мусор и складывала его в огромные черные мешки.

Есть ли смысл спрашивать у людей про Игрока, Карим не знал. Неизвестно, видели ли они его, а точнее ее, вообще. А если и видели – могли не запомнить или дать неверную информацию. Имелся еще, правда, Часовщик, он-то уж точно видел Игрока, а возможно даже знает, где ее искать.

Но и для него требовалось придумать правдоподобную версию: «желтый» обязательно поинтересуется, зачем это молодому дейвона понадобился Игрок. А объявлять о своих истинных намерениях Карим считал преждевременным.

Часовщик тоже жил в деревне, его дом стоял по соседству. Сатин узнал и колодец, из которого брали воду для тушения пожара. Хозяин возился около агрегата, напоминавшего не то печь, не то горн. Во всяком случае, внутри чугунной громады пылал огонь, а сам хозяин был в фартуке и огромных рукавицах, в руке он сжимал щипцы.

И все же Сатин для начала отправился к женщине.

– Прошу прощения, – начал он, перегнувшись через ветхий заборчик.

Женщина выпрямилась, с интересом рассматривая Карима. Очевидно, она была рада, что ее оторвали от скучной работы.

– Вы не могли бы мне помочь? – Карим изобразил одну из своих самых обворожительных улыбок.

Медсестры в больнице при виде ее становились словно загипнотизированными и готовы были угождать доктору Сатину во всем.

– Всегда рада, что у вас случилось? – улыбнулась женщина, попавшись в сети обаяния Сатина.

– Я ищу девушку, она любит кататься на скейтборде где-то в вашем районе.

– Видели такую, – кивнула женщина. – Как раз на пожаре, очень нам помогла, умница. Она тебе кто, сестренка? Вроде похожи…

«Вот тебе раз, – подумал Карим. – И что теперь врать дальше?»

– А что, у вас пожар был? – спросил он, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.

– Ох, – вздохнула женщина, стягивая матерчатые перчатки. – Еще какой. Залезли в окно, подожгли дом, сволочи. Выселить нас хотят.

– Кто?

– Татьяна! – раздался из дома недовольный мужской голос. – Ты скоро там?

– Да иду! – повернув голову, крикнула женщина. – Коттеджи они строят. Коттеджи, понимаешь. А нас – вон. И заступиться некому. Нас и в кадастровом плане нет, и даже налоги мы не платим. Нет нас, вышли все…

– Танька! Да с кем ты там?

В окно высунулось заспанное злое лицо мужчины.

– А ну, пошел отсюда! – рявкнул он на Карима. – Ходят ту всякие, смотрят, выспрашивают, а потом – бац! И поджигают. А ты с ним треплешься стоишь.

– Вы ошибаетесь… – начал Сатин.

– Сейчас я тебе ошибусь. Выйду да так ошибусь, костей не соберешь! – пообещал мужик.

Карим, поняв, что больше ничего не узнает, поблагодарил женщину, повернулся и пошел. Но путь ему преградил Часовщик: роста он был небольшого, но в руке держал увесистый молот.

– Что тебе тут надо, Сатин-младший? – неприязненно спросил он.

– Откуда вы меня знаете?

Карим был неприятно удивлен. По желанию сатра и распоряжению матери своего клана он не должен сейчас находиться в Зеленограде. Сюда он решился приехать лишь будучи уверенным, что в Кутузово его никто не знает. А вот, оказывается, знают. И хотя Часовщики – не сатра и не дейвона, это все равно не слишком удачный поворот.

– От верблюда! – отрезал «желтый». – Чего надо, спрашиваю?

Карим почувствовал, что морочить Часовщику голову бессмысленно, и сказал прямо:

– Я ищу Игрока.

Часовщик прищурился и посмотрел на Сатина так, словно хотел разобрать по винтикам.

– Тут их нет, – сказал он наконец. – С чего это ты решил поискать их здесь?

– Сейчас нет, раньше – были, точнее – была. Ее видели здесь, – сказал Карим, думая, почему Часовщик не понял, кто помогал местным тушить пожар. – Вот и ваша соседка говорит, что…

– Не слушай баб, – заявил Часовщик. – Никогда не слушай баб: пропадешь.

Сатин про себя усмехнулся: уроженцу желтой сферы не могло не быть известно об укладе, принятом у дейвона.

– Может быть, вы знаете, где живет Игрок? – решил вернуться к теме Карим.

– Не знаю, – отрезал Часовщик. – И тебе не советую. Незачем. А теперь прощай.

С этими словами он повернулся и отправился к себе.

Карим постоял несколько секунд, озадаченный, а потом зашагал прочь из деревни.

Пропрыгав по грязи, он кое-как добрался до машины, вытер припрятанной в бардачке тряпкой кроссовки и завел мотор.