– Они очень разнообразны. Наша компания оказывает услуги высшей пробы. Нет ничего невыполнимого, – сказала женщина, и на ее лице засверкала ослепительная улыбка.

Она почесала собаке за ухом, и терьер радостно заелозил на ее коленях.

– Речь пойдет о моем конкуренте по бизнесу, – с усилием произнес седой мужчина. – Я представляю фирму, которая специализируется…

– Не нужно ничего о себе рассказывать. Тот факт, что мы встретились, – показатель того, что вам доверяют, – перебила она собеседника. – У вас с собой его данные? Диск, флэш-карта?..

Старик смутился, нервно стряхнул пепел с сигареты и сказал:

– К сожалению, я не знал, что у вас все делается так быстро. Мне показалось, что для начала нужно обсудить цену и способы, с помощью которых вы… ну, в общем, вам понятно.

– Я не смогу ничего сообщить вам о цене, пока не буду досконально знать, что представляет собой объект и какой объем работы нам предстоит. Сумма может варьироваться от пяти тысяч долларов до бесконечности. Все зависит от вашей фантазии, уважаемый.

– Пять тысяч? – Тлеющий окурок обжег ему пальцы.

Он выругался, бросил его в урну, но промахнулся.

– Не надо нервничать, – проговорила женщина, следя за ним. – Пять тысяч – это минимальный порог.

– Да, понятно. Я хочу, чтобы все выглядело как несчастный случай.

– Нет проблем.

– Скажем, дорожная авария или утопление в ванной.

– Уважаемый, мы теряем время, – заявила женщина. – Если вы пришли просто познакомиться со мной, то я вынуждена вас разочаровать. На следующую встречу, если вы не передумаете, приносите все данные, которые есть в вашем распоряжении. Лучше на электронном носителе. Как только у меня будет эта информация, через сутки я назову вам цену. Если она вас устроит, мы продолжим наше сотрудничество.

– Значит, я… – начал было седой мужчина, но женщина не дала ему договорить и заявила:

– Через три дня я буду вас ждать в ресторане «Марукамэ». Он расположен на Маросейке. В это же время. Если вас не будет, забудьте о нашем разговоре и больше никогда не пытайтесь найти меня. Вам понятно, уважаемый?

– Вполне, – прохрипел старик, дрожащими руками вытащил из кармана пустую пачку, бросил ее в урну и на этот раз не промахнулся.

– Тогда всего хорошего. Приятного дня, – сказала женщина и встала с лавочки.

Она равнодушно кинула в урну гвоздику и быстро пошла по аллее прочь.

Старик провожал ее изучающим взглядом. Он посидел еще минут пятнадцать, потом наконец-то поднялся и двинулся в сторону выхода из парка. Гвоздика осталась на лавочке.

Еще минут десять пожилой человек простоял у выхода, иногда поглядывая на часы. Затем он вышел за ворота, прошагал метров пятьдесят и начал голосовать.

Некоторые машины останавливались, но водители не брали его. То ли цена, предложенная этим человеком, не устраивала их, то ли они не желали ехать по адресу, названному им.

Лишь через двадцать минут удача улыбнулась старику, и он сел в запыленную «десятку» с тонированными стеклами.

– Ну и гадость! – произнес Павлов, закрывая за собой дверцу, и поморщился. – В последний раз пробовал сигарету аж в армии. – Юра, есть жвачка или вода какая-нибудь?

– В бардачке посмотри, – ответил Соломин, сидящий за рулем.

Артем вытащил упаковку жевательной резинки и закинул в рот подушечку, пахнущую мятой.

– Куда она пошла? – спросил он.

– Села в синюю «Мазду». Наш человек ведет ее, – сообщил Шамиль, расположившийся на заднем сиденье. – Как все прошло?

– Никак. Абсолютно никакой конкретики, – сказал Артем, с отвращением поглядел на свои желтые пальцы, достал из кармана носовой платок и стал стирать краску. – К ним нужно приходить уже с заказом. Потом они озвучивают цену.

– И кто это будет? – задал вопрос Соломин. – Кого станем заказывать? Артем, тебе не кажется, что нас начинает затягивать в то место, где не видно солнца?

Павлов вытащил из глаз контактные линзы и сказал:

– Нужно узнать, куда она поехала. А еще я хочу послушать наш разговор. – Он вытащил из внутреннего кармана крошечный диктофон.

«Труп нашего соседа, у которого гангрена пожирала ноги, не убирают уже второй день. Немого постоянно рвет, из-за чего вонь в сарае становится только хуже. Я кричу на него, но все без толку, он не в состоянии контролировать свой организм.

Сегодня кормили всего один раз. Отто не ест, а только пьет воду. Нынче он весь день без сознания.

Моя нога нарывает, боль невыносимая. Скриплю зубами. Ломая ногти, отколупываю от доски щепку. После двух часов мытарств с ее помощью мне удается выковырять пулю из раны. От боли два раза терял сознание. Ранение на руке, как ни странно, заживает. Там пуля прошла навылет.

После очередного погружения в небытие прихожу в себя, ковыляю к Отто, падаю перед ним на колени. Он почти не выходит из отключки, дышит тяжело и прерывисто. Я говорю ему что-то успокаивающее, лепечу про дом, маму. Мол, он вылечится. И сам же себя ненавижу за эти слова. Ведь счет жизни моего сослуживца пошел на часы. Зачем я его обманываю?

– Как тебя зовут, дружище? – шепчу я.

Почему-то мне хочется это знать. Кажется, будто выяснение настоящего имени Отто становится смыслом моего существования в этой вонючей коробке, которая, судя по всему, скоро станет нашей общей могилой.

Но Отто молчит. По нему начинают ползать мухи. Я сгоняю их, зову его, но он не слышит меня. А может, и слышит, но не способен ответить.

Открывается дверь. В сопровождении бородатого боевика заходит Франц. Он перестал бриться. За то время, пока мы в плену, у него тоже появилась небольшая борода. Хочет стать похожим на наших врагов?

– Заберите труп! – кричу я. – Позовите врача к Отто! Сука, мы же были в одной команде!

Франц хитро улыбается, подходит к покойнику, долго вглядывается в его почерневшее, раздутое лицо, будто что-то решая про себя. Потом делает знак боевику, и тот вытаскивает мертвеца из сарая.

– У меня для вас новость, Айк, – говорит Франц, поворачиваясь ко мне. – Уж не знаю, как ты отреагируешь на нее.

Я молчу, облизывая сухие потрескавшиеся губы.

– Гайрбек, отец того самого Ахмеда, которого ты со своей шайкой убил, сегодня взорвался на растяжке. Так спешил, чтобы содрать с тебя живого кожу, что потерял бдительность. – Франц смеется и прохаживается взад-вперед так медленно, будто находится не в грязном, заблеванном сарае, а на какой-нибудь выставке художников. – Но у меня есть идея на твой счет. Говорю «на твой», потому что Отто уже выпал из обоймы. – Он закуривает, с рассеянным видом пускает дым в потолок. – Сначала я хотел запросить за тебя выкуп. Но потом понял, что шансы срубить денежку за твою тупую башку совсем невелики. Пока там всякие материнские комитеты будут измором брать министерство обороны да на коленях стоять перед меценатами, чтобы выклянчить хоть что-нибудь, здесь, в глухомани, может произойти что угодно. Власть меняется каждый день. Поэтому я поступлю иначе. Я просто отпущу тебя. Идет?