– Идите домой, – сказал ей Джордж.

Девушка не отреагировала.

– Эй!

– Что?

– Идите домой. Я вызову полицию.

– Что с Джимом?

– Мертв, – отрезал Пападопулос, а потом добавил в трубку: – Мерси, подожди пару минут.

– Джим умер? – Его соседка была шокирована. – Покончил с собой?

– Почему вы так думаете?

– Ну, у него была склонность к депрессии… Маниакально-депрессивное расстройство или вроде того.

– Зачем ему тогда понадобился новый телевизор?

– А он тут при чем?

– Если человек собрался свести счеты с жизнью, он вряд ли станет покупать за день до этого новый телевизор.

– Не пойму, к чему вы клоните, – сказала девушка.

– Просто идите домой. С полицией я поговорю.

Она ушла. Пападопулос последовал за ней, чтобы убедиться, что указание выполнено. Дверь в квартиру он закрыл.

– Мерси, я нашел парня, который последним видел Алишию. Он мертв. Повешен в собственной квартире в Шордиче.

– Его убили?

– Все обставлено как эротическое самоудушение, но я уверен, что это убийство.

– Позвоню Мейкпису, пусть скажет, что нам делать, – приняла решение Мерси. – Это наверняка связано с похищением.

– Попробуй раздобыть записи видеокамер наблюдения в районе Ковент-Гардена. Бывшая коллега Алишии подтвердила, что после вечеринки та отправилась по Мейден-лейн с этим парнем. Его имя Джим Пакстон.

– Хорошо.

– Есть успехи?

– Пока никаких. Обзваниваю информаторов, собираюсь встретиться с несколькими. Еду в Ист-Энд.

– Соседка Джима Пакстона неплохо его знала. Допросить ее или подождать?

– Этим займутся ребята из убойного. Дождись ответа Мейкписа.

– Тогда отправлюсь к той девушке, что последней видела Алишию и Джима. Может, она еще что-то вспомнит.

Пападопулос повесил трубку, позвонил Туле.

– Тула, привет, это снова Джордж. Какая-то чертовщина сегодня творится. Алишия не пришла на работу, до Джима тоже не дозвониться. Напомни, когда ты видела их в последний раз?

– Алишии было плохо, и она хотела взять такси. Я еще очень удивилась, она ведь обычно не пьет так много. Причем опьянела она почти мгновенно. У меня даже мелькнула мысль, уж не подсыпали ли ей что-нибудь в бокал.

– Мог Джим это сделать?

– Нет. Он ее опекал. Нормальный парень, не извращенец какой-нибудь. Думаю, они нашли такси на противоположной стороне Ковент-Гардена. На Стрэнде творилось какое-то безумие. Толпы хулиганов, да еще этот раненый парнишка…

Информации было достаточно. Пападопулос попрощался с Тулой как раз вовремя, чтобы ответить на звонок Мейкписа.

– Молодец, Джордж. – Шеф был доволен. – Ты сейчас в квартире Джима Пакстона с его соседкой?

– Я один, сэр. Отправил девушку домой.

– Провести тайное расследование не получится. Делом займется отдел по убийствам, тело заберут они же, – вздохнул Мейкпис. – Продолжай действовать по легенде…

– Я представился другом Джима Пакстона. Соседка видела, как я выбил дверь в квартиру, но не более.

– Не отпускай ее. Следователь будет на месте через десять минут. Мы сейчас просматриваем записи с камер по твоей наводке.

– Я выяснил еще кое-что. По словам подруги Алишии, на Стрэнде ранили чернокожего парня как раз тогда, когда Алишия и Джим были рядом.

12 марта 2012 года, понедельник, 12:30

Где-то в Лондоне

– Плохие новости, – сказал голос.

Алишия пыталась понять, спит она или нет. Маска для сна по-прежнему была на ней, а из-за действия наркотиков сложно было отличить сон от яви. Сосредоточиться получилось с трудом. Девушка протянула руку и потрогала стену. Хотелось бы ей, чтобы никто не мешал думать. Если не считать работу, слишком многое в жизни проскользнуло мимо нее. В мире твиттеров и фейсбуков на размышления времени не хватало, важна была скорость действия при полном отсутствии смысла.

– Алишия, ты меня слышишь?

Похищение, навязчивый голос, подталкивающий ее к вещам, о которых она прежде не помышляла. Все это могло быть правдой, но Алишия привыкла плыть по течению, не останавливаясь ни на минуту, чтобы разобраться в себе. Только сейчас она начала замечать двойственность. Необходимость и противодействие. Желание знать и страх перед этим знанием. С другой стороны, чего бояться? Она была не из трусливых. Как кто-то сказал, невежество и высокомерие – основа юношеского бесстрашия.

Ее разум тянулся к ответам, но неуверенно – так человек обычно шарит рукой в темноте, чтобы нащупать выключатель. Отец всегда говорил: смелость неведома человеку, пока он не совершит отважный поступок. Алишия стремилась найти ответ на последний вопрос своего тюремщика. Что именно в Джулиане заставило ее потерять голову? Этого не понимали даже ее друзья.

– Тук-тук! Есть кто-нибудь дома? – Голос упорно пытался достучаться до нее.

Открылась дверь. Алишия услышала топот ног. Грубые, тяжелые шаги. Вошедших было двое, догадалась она. От прикосновения холодных латексных перчаток у нее перехватило дыхание. Ее подняли с кровати, протащили по полу. Ноги отказывались повиноваться. Руки заломили за спину, сковали наручниками. Один из мужчин схватил ее за волосы и рванул голову назад, чуть не сломав шею. Сердце билось в груди, словно птица о стекло. Другой мужчина отвесил ей две пощечины, да так, что Алишия прикусила губу. Из глаз брызнули слезы. Она представила, как ее, слепую и беззащитную, волокут на плаху.

– Повторяю, у меня плохие новости, – сообщил голос. – Алишия, теперь ты меня слышишь?

Она не смогла выдавить ни слова, лишь кивнула.

– Скажи что-нибудь. Мне нужно слышать твой голос.

– Да, поняла.

– Переговоры с твоими родителями потерпели неудачу.

– Что это значит?

– Мы не смогли договориться, переговоры закончены. Мы предупреждали Фрэнка и Исабель, что произойдет в таком случае, но они не поверили. Больше говорить не о чем. Эпопея с похищением завершена, а значит пришла пора от тебя избавиться.

– Что?

– Как ни прискорбно, такое случается, когда проваливаются переговоры. Но мы не бессердечные мерзавцы, поэтому решили дать тебе возможность сказать последние слова родителям… Или кому угодно. Теперь, когда ты знаешь, что родители столь несговорчивы, может, тебе и не захочется ничего им говорить.

– Я ведь сделала все, о чем вы просили! Ответила на все вопросы. Могу ответить еще. Я… я…

– Алишия, не пойми неправильно, дело не в тебе. Во всем виноваты твои родители. Ничего не поделаешь. Прости, что приходится прибегать к крайним мерам. Нам… то есть мне казалось, что терапия приносит плоды.