Что до меня, то я хочу гоночный катер Victory. В мире океанских гонок первого класса этот катер играет примерно ту же роль, что и компания Williams для «Гран-при». В гостях у шейха мне дали немного этим катером порулить. Для этого пришлось ждать, пока не закончится обрушившийся на Дубаи ливень.

В последний раз, когда я ездил на подобном катере, в него в рубке имелось три сиденья, и я мог просто наблюдать со стороны. Но в этот раз, к своему великому ужасу, я обнаружил, что сидений два — для человека, управляющего педалью газа, и для рулевого, то есть меня.

Перед отплытием я получил следующие инструкции: если катер перевернется, вытянуть правую руку, левой отстегнуть ремни безопасности и вынырнуть из-под катера. Если придется дышать под водой, вот шланг с воздухом, а вот нож для разрезания ремней. Надевайте шлем, можете ехать.

А… подождите, но как, собственно, управлять судном?

Слишком поздно. Мой помощник Саид аль-Тайер включил стартер, и по правому борту тут же завелся мотор.

На маленьких скоростях (где-то до 60 миль/час) катер двигался под дурацким углом: его нос торчал из воды так высоко, что из рубки не было видно ровно ни шиша. И в таких условиях я отчаянно пытался вырулить катер стоимостью 600 000 фунтов из бухты, набитой судами, которые стоили раз в пять дороже.

Наконец завел свою песню кормовой двигатель, и я увидел, как Саид переводит рычаг газа вперед.

Сбоку от защитного колпака рубки, позаимствованного от истребителя F-16, имелось зеркало заднего вида, и в нем я увидел картину, для которой можно было подобрать единственный эпитет — «библейская». Море за нами буквально расступилось.

Хотя на катере были установлены винты с небольшим размахом лопастей, когда двигатели раскрутились на все 1800 лошадиных сил, катер резал бы море пополам, даже не будь у него подводных крыльев вообще.

Сразу за нами шла похожая на павлиний хвост волна высотой футов в шестьдесят и длиной в сотню ярдов. Для катера она была вредна, ее наличие говорило, что судно не слишком хорошо сбалансировано, зато для съемок она выглядела фантастически.

Вдруг я ощутил мощнейший удар по корпусу, катер замедлился и я в растерянности обернулся к Саиду. Но тот только улыбнулся в ответ. Оказалось, это коробка-автомат переключилась со второй на третью скорость, и вот теперь дело пошло всерьез.

К моменту, когда мы добрались до четвертой скорости, катер уже лежал на воде плашмя, погрузившись лишь нижней частью подводных крыльев. Тем временем мой GPS-спидометр, казалось, сошел с ума. Он говорил, что мы двигаемся со скоростью 106 миль в час.

На борту была установлена видеокамера, и я было попытался объяснять в нее, что верхняя палуба, соединяющая две половинки катера, работает как гигантское крыло самолета, выталкивая катер из воды для уменьшения силы сопротивления, но быстро бросил, загипнотизированный показаниями спидометра.

Он показывал 132 миль/час. По воде! И за штурвалом — я!

У Саида зазвонил телефон. «Джереми, не могли бы мы прямо сейчас повернуть назад?»

«О нет, я еще не увидел всего, на что этот катер способен!»

«Немедленно сворачиваем. Мы вот-вот войдем в территориальные воды Ирана, и ничем хорошим это не кончится».

Я выкрутил штурвал, и от возбуждения мои волосы встали дыбом. Как-то раз гонщик Деймон Хилл обозвал этот катер «автопогрузчиком, разгоняющимся до 300 миль в час». Редкостная чушь. Это судно выигрывало мировые чемпионаты, и когда я поворачивал штурвал, то понял почему.

Оказалось, что сцепление крыльев катера с водой чувствовалось так же остро, как сцепление шин с асфальтом при езде, скажем, на Porsche 911. Поверни штурвал слишком резко, и катер, как автомобиль, уйдет в занос, перевернется, и ты погибнешь.

Мы завершили поворот, Саид опять перевел рычаг газа вперед, и тут в наушниках на связь вышел пилот вертолета: «Нельзя ли помедленнее, мы не поспеваем».

В тот же вечер мы устроили вечеринку в компании британских механиков, обслуживавших Victory. Я хотел вызнать у них все самые сокровенные секреты про этот катер, но, к сожалению, мне попался какой-то особенно крепкий напиток, и воспоминания об этом вечере остались довольно смутными. Хотя считается, что в ОАЭ напиться нельзя, увы, оказалось, что очень даже можно.

Помню только, как я шатался возле какого-то перекрестка, а потом сидел в баре с блестками, застрявшими в волосах. Но что касается размера восьмицилиндрового двигателя или гидродинамических эффектов, то тут уж увольте, ничего сказать на эту тему не смогу.

По телевизору я говорил, что Объединенные Арабские Эмираты — мировая столица скорости. Однако в этой стране есть много чего еще. Там творится невероятная путаница, арабы еще более ненадежны, чем Austin Allegro 1972 года выпуска, а еще мы там постоянно мерзли. Но что касается развлечений, то никакое другое место в мире и рядом не стояло с ОАЭ.

Что ни вечер, на телеэкранах появляются разного рода люди и политики, которые со скорбными лицами сообщают, что автомобильные дороги Британии стали дорогами смерти. Что в сравнении с количеством жертв на шоссе М4 битва на Сомме кажется детским утренником. Нам демонстрируют ужасные, кровавые кадры и предупреждают, что каждый год из-за превышения скорости погибает или калечится сто тысяч человек.

Министерство транспорта тратит миллионы на производство жутковатых телевизионных роликов «только для взрослых» с кровавым месивом, которые западают нам в сердце и заставляют убирать правую ногу с педали газа. Не мытьем, так катаньем нас вынуждают подчиниться.

Но что бы там ни говорили кликуши апокалипсиса, британские водители давно впереди планеты всей. Это мы изобрели стояние в пробках, и это заметно у нас на дорогах. Мы не дудим в клаксоны, когда зажигается красный. Мы не игнорируем велосипедистов и не трогаемся с перекрестка по часу, как американцы. Мы ездим быстро, организованно и, что бы ни говорили по ящику, безвредно для окружающих. Я не перевираю статистику, когда говорю, что мы лучшие.

Думаю, за все это нам надо сказать спасибо компании Nissan.

Всякий человек, не испытывающий ни малейшего интереса к автомобилям, обречен быть плохим водителем. Люди, которым плевать на управляемость или технические характеристики машины, люди, рассматривающие автомобиль лишь в качестве средства передвижения, точно так же, не напрягаясь, при повороте направо мигают левым поворотником.

А иногда такие люди тащатся на скорости двадцать миль в час по загородной трассе, невзирая на то что создали десятикилометровую пробку позади. Они не умеют парковаться, не знают, как правильно проезжать круговые перекрестки, и время от времени им случается по ошибке выезжать на автомагистралях на встречную полосу.

Такие люди хотят от машины единственной вещи — надежности. Именно это желание неизбежно приводит их к дверям ближайшего автосалона Nissan.