Да и зачем я вообще об этом думаю? Косте я все равно не нужна. При первой встрече, когда мы познакомились с Алисой, у них обоих не было колец. Да и после, когда я виделась с ним, тоже… Значит, предложение он сделал недавно… Совсем недавно. От этой догадки становится тошно вдвойне и я, убрав печенье подальше, чтобы успело остыть и мелкие разбойники его не растаскали раньше времени, направилась наверх.

Хоть малышня ела и играла вместе. Леся с Тимом сдружились с самого начала и оба хвостиком друг за дружкой ходили, что не могло не радовать. Я боялась, что она так же негативно, как и ко мне, будет настроена к брату, но нет. Слава Богу, хоть здесь все было в порядке.

Вообще-то я направлялась в комнату, которую отвели для детей, чтобы позвать их выпить молока с печеньем, однако возле спальни Алисы пришлось притормозить, когда до слуха донеслись звуки разговора. Подслушивать вообще в моих планах не было, и я такими вещами не занималась никогда, но прозвучало имя Тимура, и это заставило меня остановиться и затаиться у приоткрытой двери.

— Лучше не проводи так много времени с Тимуром, — взрослый женский голос, несомненно, принадлежал Алисе. И совершенно очевидно, кому она это говорила.

— Почему? — в тоне Леси послышалось неподдельное удивление, — Он ведь мой братик! Я очень хотела братика или сестренку. А теперь он у меня есть!

Послышался какой-то скрип, и я еле сдержалась, чтобы не отпрянуть подальше, а через секунду, не выдержав, заглядываю в щель. Успеваю заметить, как Алиса морщится, присаживаясь перед девочкой на корточки, а затем проникновенно заглядывает ей в глаза.

— Да, но ты же помнишь, какая у него мама и зачем она появилась? — вкрадчиво говорит она, словно напоминая то, о чем говорила раньше.

— Но Соня… — Леся тушуется, отводит глаза, и Алиса немедленно берет ее маленькие ладошки в свои, вынуждая поднять голову и продолжить разговор.

Словно нехотя, даже робко, малышка все-таки признается:

— Мне кажется, она не такая плохая, как ты говорила… Она хорошо не только к Тимуру относится, но и ко мне тоже… Она… она очень добрая, всегда играет с нами… как будто она не только его мама, но и… и… моя тоже, — почти шепотом заканчивает Леся, снова понуривая голову.

По лицу Алисы пробегает гамма эмоций, и ни одну из них нельзя назвать доброй. Она даже на какое-то мгновение слишком сильно сжимает ручки малышки, а потом, словно опомнившись, ослабляет хватку и на ее губах появляется приторно-ласковая улыбка.

— Она такая лишь на вид. Всегда помни, что я тебе говорила? — подсказывает она, заглядывая в лицо девочки.

Даже отсюда я вижу, как Леся сморщивается, словно вот-вот разрыдается, и, словно в подтверждение этого, всхлипывает.

— Что она пришла забрать папу у меня… — послушно заканчивает она фразу едва слышно.

— Умница, — хвалит Алиса и серьезно кивает, — Не забывай об этом. Тетя Соня может казаться доброй и строить из себя чуть ли не маму, но все это только для того, чтобы забрать у тебя папу для себя и Тимура. Она как злая колдунья. Но мы с тобой поможем папе не поддаться на ее злые чары, верно?

— Папа… папа бросит меня?

— Я ни за что этого не позволю! — тут же гордо заявляет Алиса, — Я не дам тебя обидеть, солнышко. Так и скажи папе, что хочешь, чтобы Алиса всегда-всегда была рядом, а Соню ненавидишь и хочешь, чтобы она поскорее исчезла. Так мы вместе сможем прогнать ее. Не бойся, — подбадривает она всхлипывающую Лесю, — Я не дам ей забрать у тебя папу, слышишь?

— Ты думаешь, папа любит Тимура больше? Поэтому может уйти к ним? — широко распахнув глаза, потрясенно спрашивает малышка, и я не выдерживаю.

Срываюсь с места и с грохотом распахиваю дверь. Этот звук заставляет ребенка вздрогнуть и Леся, еще сильнее прижавшись к Алисе, со страхом смотрит на меня. От выражения неподдельного ужаса на заплаканном детском личике у меня внутри все сжимается. Сжимается и дрожит от едва сдерживаемой ярости.

Мы сцепляемся взглядами с Алисой, и она медленно, с грацией кошки и абсолютной уверенностью в глазах, разгибается.

— Что ты внушаешь ребенку? Ты с ума сошла?! — стараясь сохранять ровный тон, чтобы не напугать Лесю криком, спрашиваю я, мечтая испепелить красотку на месте. Ну или хотя бы вцепиться в ее идеальную шевелюру и как следует встряхнуть. Знаю, что драка ничего не решит, но что-то мне подсказывает, что слова Алиса точно не поймет.

— Ничего необычного. Просто говорю ей правду.

— Правду?? Какую правду?! Ты внушаешь ей ужасные вещи! Ты просто используешь ребенка в своих целях, и плевать тебе на нее! Леся, — присаживаюсь перед девочкой и осторожно беру ее маленькие ручки в свои ладони, — Все это неправда, папа любит тебя очень-очень сильно и никогда не бросит тебя.

Она испуганно жмется к ноге Алисы, глотая слезы.

— Но ты же уже бросила ее, — парирует Алиса с усмешкой, — побыла ее мамой, а потом бросила. Тимур тебе дороже.

Бросаю на эту змею уничтожающий взгляд.

— Это правда? Ты… ты была моей мамой? — пораженно шепчет Леся. В глазах собираются крупные слезы, — тетя Алиса сказала правду, да? Ты меня бросила, чтобы быть мамой Тимура? Значит, и папа бросит?

— Леся… — горло сдавливает, — Леся, это не так. Не слушай ее, пожалуйста!

Не могу поверить, что Алиса использует такую гнусную ложь, чтобы просто утвердиться за ее счет. Завоевать так доверие ребенка, чтобы подобраться к отцу и вцепиться в него еще крепче своими отполированными острыми коготками.

Разрыдавшись, Леся выскальзывает из моих рук, и я не успеваю ее поймать. Поднимаюсь с места, но, прежде чем броситься успокаивать ребенка, разворачиваюсь к Алисе, сжимая руки в кулаки. Теперь мне ничего не помешает высказать ей все.

— Что ты делаешь?! Ты понимаешь, что ты просто уничтожаешь психику ребенка?! — почти кричу я.

— На войне все средства хороши, — пожимает она плечами, лениво разглядывая свои ногти.

— На какой войне?! Твою мать, Алиса, о какой войне идет речь??! Я не воюю с тобой! Если ты о Косте, то вы помолвлены, скоро поженитесь, так что…

Я не успеваю договорить. Эта змеюка кривит губы и надвигается на меня, вынуждая от неожиданности отступить на шаг.

— Помолвлены? Думаешь, это что-то решает? — шипит Алиса, нависая, — Думаешь, я не вижу, как вы пялитесь друг на друга, когда думаете, что никто этого не видит?

— Хватит, — обрываю ее, поднимая ладонь, — У меня есть муж и…

— И что, это помешает тебе прыгать от мужика к мужику? Сегодня одному постель погрела, потом к другому вернулась, — хохотнув, парирует она.

Пощечина выходит звонкой. Сама не отдаю отчета, в какой момент со всей силы бью Алису по щеке, вкладывая в этот удар всю свою злость.

— Ты, похоже, всех людей меряешь по себе, — глухим от гнева голосом, тихо говорю я, — Так вот, ты кое-что не знаешь обо мне, дорогуша. Ты можешь думать про меня все, что захочешь, но я никогда не опущусь до подобного. И никогда не позволю манипулировать детьми. Так что можешь делать, что хочешь, но к Лесе лезть и вливать ей в уши всякую грязь не смей.