Дэлглиш преодолел соблазн заметить, что хорошо было бы, если бы ему сообщили об этом пораньше, и спросил:

— А где миссис Скеффингтон сейчас?

— В библиотеке. С миссис Френшам. Я подумал, что лучше будет не оставлять миссис Скеффингтон одну. Она испугана, потрясена, как и следовало ожидать. Вполне очевидно, что оставаться у себя в номере она не могла. И я еще подумал, что вы не захотите, чтобы кто-то находился на этаже для пациентов, так что я закрыл доступ в этот коридор, как только меня вызвали к трупу. А потом, после звонка старшему инспектору Уэтстону, опечатал комнату. Миссис Френшам помогла миссис Скеффингтон уложить вещи, и ее чемоданы теперь внизу, так что она готова к отъезду. Она рвется уехать как можно скорее. Так будет лучше для нее — да и для нас тоже.

«Так, — подумала Кейт. — Значит, он постарался сохранить место преступления, насколько это возможно, нетронутым, еще до того, как позвонил в дорсетскую полицию. Очень заботливо с его стороны. А может, он просто демонстрирует свою готовность сотрудничать? В любом случае разумно было держать лифт и этаж в неприкосновенности, но вряд ли это имеет решающее значение. Разные люди — и пациенты, и сотрудники ежедневно должны ими пользоваться. Если это — внутреннее дело, отпечатки нам не очень-то помогут».

Они направились к Большому залу.

— Мне хотелось бы увидеть всех вместе, — сказал Дэлглиш. — Я имею в виду всех, кто так или иначе общался с мисс Родой Грэдвин с момента ее приезда, и тех, кто находился в доме вчера, с четырех тридцати, когда ее привезли обратно в палату, включая Могуорти. Позже мы проведем индивидуальные беседы в Старом полицейском коттедже. Я постараюсь как можно меньше нарушать привычный всем распорядок, но какое-то нарушение, как вы понимаете, неизбежно.

— Вам понадобится довольно просторное помещение, — отозвался Чандлер-Пауэлл. — Когда вы побеседуете с миссис Скеффингтон и она уедет, библиотека освободится — если это вас устроит. Библиотекой вы с вашими сотрудниками сможете воспользоваться и для проведения индивидуальных опросов.

— Благодарю вас, — сказал Дэлглиш. — Думаю, это устроит обе стороны. Но сначала мне нужно повидать миссис Скеффингтон.

Еще когда они выходили из офиса, Чандлер-Пауэлл сообщил:

— Я договариваюсь сейчас с частной охранной фирмой о группе сотрудников, которые обеспечат, чтобы нас не беспокоили репортеры и толпы местных ротозеев. Надеюсь, у вас нет возражений?

— Нет, если они все останутся за воротами и не станут мешать расследованию. И это мне решать, мешают они или нет.

Чандлер-Пауэлл не ответил. У дверей зала к ним присоединился Бентон, и все они направились в библиотеку, к миссис Скеффингтон.

Проходя через Большой зал, Кейт снова была потрясена его светом, пространством и красками, пляшущими языками пламени горевших в камине поленьев, красотой люстры, преобразившей мглу зимнего предвечерья, приглушенным, но незамутненным цветом гобелена, золочеными рамами и богатыми одеяниями портретов, а над всем этим — темными балками высоко вознесенного потолка. Как и все остальные помещения в Маноре, Большой зал казался предназначенным не для того, чтобы здесь реально жили, а для того, чтобы сюда приходили смотреть и дивиться. Она никогда не смогла бы быть счастливой в таком доме, налагающем на человека обязательства прошлого — публично носимое бремя ответственности, и с удовлетворением подумала о своей полной света, скупо обставленной квартире высоко над Темзой. Дверь в библиотеку, скрытая в складках резной дубовой панели, находилась в правой стене, недалеко от камина. Кейт усомнилась, смогла ли бы она отыскать эту дверь, если бы Чандлер-Пауэлл ее не открыл.

По контрасту с Большим залом комната, куда они вошли, показалась ей на удивление маленькой, удобной и вовсе не претенциозной, словно обрамленное книгами убежище, хранящее и свою тишину, и полки с книгами в кожаных переплетах, уставленными так тесно и строго по росту, будто их никто никогда с полок не снимал. Как всегда, Кейт охватила комнату быстрым и незаметным взглядом. Она никогда не забывала упрек, сделанный А.Д. сержанту-детективу, когда она только-только была принята в спецгруппу. «Мы здесь с согласия хозяев, но мы явились незваными. Не надо глазеть на их вещи, Саймон, будто вы оцениваете их для гаражной распродажи». Полки, обрамлявшие все стены, кроме одной с тремя высокими окнами, были более светлого дерева, чем в зале, резьба проще и элегантнее. Возможно, библиотеку пристроили позже. На полках, над книгами, стояли бюсты, чьи незрячие глаза обесчеловечивали их, превращая всего лишь в иконы. А.Д. и Бентон, конечно, знали бы, кто это такие, как знали бы и приблизительное время этой резьбы по дереву, они чувствовали бы себя здесь как дома. Кейт тут же отбросила унизительные мысли. Разве ей не удалось уже к этому времени обуздать чувство интеллектуальной неполноценности, в котором, как она понимала, вовсе не было нужды, которое лишь порождало тоску? Никто из тех, с кем ей приходилось работать в группе, никогда не давал ей почувствовать, что она менее интеллектуальна, чем сама о себе полагала, а после расследования на острове Кум ей казалось, что она навсегда оставила позади эту унизительную полупаранойю.

Миссис Скеффингтон сидела у камина в кресле с высокой спинкой. Она не поднялась с кресла, лишь приняла в нем более элегантную позу, потеснее сдвинув худые ноги и аккуратно поставив одну подле другой. Ее лицо — бледный овал с гладкой кожей, плотно натянутой на высоких скулах, с полными губами, блистающими ярко-красной помадой, поразило Кейт. Она подумала, что если это, без единой морщинки, совершенство — результат творчества мистера Чандлера-Пауэлла, он сослужил прекрасную службу этой женщине. Однако шея ее, более темная, вся в мелких морщинках и с круговыми складками кожи, выдававшими возраст, как и руки с синими венами, никак не могли принадлежать молодой женщине. Волосы миссис Скеффингтон, черные и блестящие, высоко поднимались от лба и каскадом падали на плечи. Ее пальцы не оставляли волосы в покое — они их покручивали, заправляли за уши, откидывали назад. Миссис Френшам, сидевшая в кресле напротив, поднялась и, сложив руки на груди, неподвижно стояла, пока Чандлер-Пауэлл представлял пришедших. Кейт, иронически усмехаясь про себя, наблюдала за вполне ожиданной реакцией миссис Скеффингтон, когда взор этой дамы упал на Бентона: глаза ее расширились на мгновение от смешения чувств — удивления, интереса и предположений. Однако обратилась она к Чандлеру-Пауэллу, приняв недовольный тон капризного ребенка:

— Я уж думала, вы никогда не появитесь. Сижу здесь часами и жду, чтобы хоть кто-то пришел.

— Но вас ведь ни на минуту не оставляли одну, не правда ли? Я специально об этом распорядился.

— Да это нисколько не лучше, чем оставаться одной. Все время только кто-нибудь один. Сестра Холланд — она была со мной совсем недолго — не хотела говорить о том, что произошло. Думаю, ей велели не говорить об этом. И мисс Крессет тоже, когда ее сменила. А теперь миссис Френшам ничего не говорит. Я все равно как в морг попала или под надзор. Мой «роллс» стоит у дома. Я из окна видела, как он приехал. Роберту — это наш шофер — нужно обратно возвращаться, и я сама не могу больше здесь оставаться. Все это не имеет ко мне никакого отношения. Я хочу домой.