А я между тем увидела Роберта.

Он сидел на коленях около своей кровати и баюкал свой саквояж, будто маленького ребенка. При этом он тихонько всхлипывал и что-то невнятно бормотал себе под нос.

– Это он кричал, – сказал Густав, предупреждая мои вопросы. – Когда увидел, что саквояж пуст.

– Как пуст? – потрясенно переспросила я.

– Этот остолоп не запер дверь, когда уходил, – Густав пожал плечами. – Кто-то пробрался сюда и выгреб содержимое его драгоценного саквояжа. Все, до последнего листика.

Я приоткрыла рот в немом изумлении.

– Все пропало, – в этот момент монотонно заговорил Роберт. – Все. Все магиснимки, все документы.

– Ну пропажа магиснимков меня особо не волнует, – проворчал Густав. – Самое плохое, что пропали деньги. Вчера дед не успел отдать нашим отцам причитающееся им за продажу фирмы.

Я шепотом выругалась.

Тридцать тысяч золотых! Это же целое состояние!

– Как бы то ни было, но полицию я вызвал, – продолжил Густав. – Следователи скоро приедут. А пока я предлагаю всем собраться в гостиной и подождать их приезда. Чем меньше мы будем ходить по дому, тем легче сработают поисковые чары. А мы и без того слишком наследили.

Я кивнула, соглашаясь с ним.

Пожалуй, так будет лучше. Пусть теперь делом займутся настоящие профессионалы.

Да, понимаю, что час для алкоголя был более чем ранний. Но я надеялась, что это поможет мне успокоить нервы.

Я сидела в гостиной и медленно цедила вино.

От завтрака все дружно отказались. Более того, Густав согнал в комнату и слуг, веско сказав, что хочет, чтобы все были на глазах.

Ванесса, темноволосая и стройная женщина средних лет, которая выполняла в доме Северина роль домоправительницы, а заодно и кухарки, нервно протирала фарфоровые статуэтки, стоявшие на каминной полке. Седовласый Альберт, слуга, вчера обслуживавший нас за ужином, явно не знал, куда себя приткнуть. Сидеть в присутствии хозяев он не осмеливался, поэтому переминался с ноги на ногу около порога. Мой отец и Северин распечатали новую бутылку коньяка и пили молча, не чокаясь. Как ни странно, но к ним присоединился и Роберт, по-прежнему прижимающий к груди опустевший саквояж.

Среди нас только Густав проигнорировал напитки, расставленные на столике посреди гостиной. Он стоял около окна и напряженно вглядывался в даль, ожидая приезда следователей.

Ничего не сказал он и по поводу странного отсутствия Клео. Лишь крепче сжал губы.

Кровь из ссадины на его лбу к этому моменту перестала идти. Но выглядел Густав так, как будто хорошо подрался. Две шишки радовали глаз всеми оттенками багрового. Да, у следователей наверняка возникнут вопросы, где это Густав обзавелся такими украшениями.

– Едут, – внезапно обронил Густав.

Роберт крякнул и единым махом опрокинул в себя очередную стопку. Последовали его примеру и мой отец с Северином. А вот я, напротив, отставила почти нетронутый бокал в сторону. Если предстоит допрос, а он обязательно будет, то я хотела бы сохранить здравость мыслей и рассуждений.

Через несколько томительных минут раздался переливчатый звон входных чар. Альберт встрепенулся и отправился открывать, а Ванесса так резко махнула тряпкой, что чуть не снесла с полки изящную маленькую вазу из хрусталя.

Я отмеряла секунды бешеным стуком сердца, вся обратившись в слух. Вот в холле раздались голоса. Вот по лестнице прогрохотали чьи-то сапоги, и на втором этаже сразу стало как-то очень шумно.

Остальные тоже на время забыли о своих занятиях. Отец разлил по стопкам новую порцию алкоголя, но к ним никто не притронулся. Все присутствующие смотрели в потолок, явно стараясь по звукам определить, что же происходит этажом выше.

Это занятие настолько поглотило всех, что появление следователя оказалось незамеченным.

Внезапно от арки, отделяющей гостиную от холла, послышалось деликатное покашливание.

– Доброе утро, – проговорил новоприбывший.

Я перевела на него взгляд и тут же почувствовала укол разочарования.

Если честно, то до сего дня я ни разу не встречалась с представителями закона. Ну, если не считать постовых, которые следили за порядком на улицах Арраса. Поэтому профессия следователя была окружена для меня ореолом таинственности и опасности. Что может быть интереснее: раскрывать запутанные преступления, вступая со злодеями в незримую мысленную дуэль, а иногда и в самую настоящую схватку? Вряд ли негодяй будет безучастно ждать, когда на него наденут магические наручники и отправят в тюрьму.

Поэтому в моем представлении следователь обязан быть молод, энергичен и красив. А еще от него должно веять энергией, ведь преступники имеют обыкновение сбегать. Попробуй догони его, если находишься далеко не в лучшей физической форме.

Однако реальность оказалась совершенно иной. На пороге стоял невысокий – ниже меня, наверное, на голову – господин. Его старомодный сюртук едва сходился на внушительном брюшке. Забавное круглое пенсне лишь каким-то чудом держалось на кончике его длинного носа. Выцветшие полосатые брюки, давным-давно вышедшие из моды, и остроносые, заляпанные грязью сапоги довершали его образ. Следователь выглядел как провинциальный мужчина лет пятидесяти, решивший выбраться из своего захолустья в большой город.

Следователь кашлянул еще раз и стащил с головы мягкую фетровую шляпу, продемонстрировав нам свою глянцево блестящую лысину.

Н-да, как-то не внушает этот господин ужас и трепет. Неужели расследование поручили какому-то простофиле? Но Чейс Одрон, как-никак, раньше был тайным советником короля, то есть фигурой более чем видной. Да и пропало целое состояние.

Первым очнулся Северин. Он встал со своего места и вежливо склонил голову.

– Здравствуйте, – проговорил он. – Рад приветствовать вас в своем доме, хоть и обстоятельства вашего появления более чем удручающие.

Следователь едва мазнул взглядом по початой бутылке коньяка и трем стопкам. Затем покосился на Густава, который все так же стоял около окна. Посмотрел на меня.

В этот момент я поняла, что ошибалась.

Да, следователь выглядел нелепо и даже смешно. Но его глаза оказались неожиданно цепкими и внимательными. Почудилось, будто за один миг он изучил всю меня – от макушки до кончиков туфель. И мгновенно составил обо мне какое-то мнение.

Мне оставалось лишь надеяться, что приятное.

Затем следователь опять вернулся взглядом к Северину. Ловко поправил съехавшее до опасного предела пенсне и вежливо произнес:

– Присаживайтесь. И я с вашего разрешения тоже сяду. В ногах, как говорится, правды нет.