Северин кивнул, и эта парочка поспешила покинуть гостиную.

Я проводила их завистливым взглядом.

Эх, я бы тоже с радостью покинула столь славную компанию. Не хочу я присутствовать при подобного рода разборках. В своей семье грязного белья хватает, чтобы еще чужим любоваться. Но, увы, моя комната была на втором этаже, где сейчас шла активная работа следователей.

– А я все-таки считаю, что Чейса убил Фредерик, – внезапно произнес отец. – И этот следователь настоящий глупец, если не понимает очевидного. Вместо того чтобы держать нас здесь, начал бы поиски этого негодяя. Фредерик наверняка был в ярости, что его план удачной женитьбы сорвался. Вот и зарезал несчастного.

– Откуда он знал, что деньги и документы хранятся у Роберта? – устало спросила я. – Если Чейса убил Фредерик, то он бы перерыл всю его комнату, ничего не нашел бы и сбежал. Надо обладать воистину железными нервами, чтобы оставаться в доме и терпеливо ждать удобного момента для грабежа, зная, что в любой миг преступление может быть обнаружено.

– Да каждый бы догадался об этом, – уже чуть менее уверенно заявил отец. – У Чейса из вещей была с собой только небольшая сумка. И саквояж, который так любовно прижимал к груди его помощник.

– Вообще, любопытно, – вдруг подал голос Густав, который внимательно слушал рассуждения моего отца.

– Что именно? – Тот сразу же обернулся к нему.

– Откуда преступник знал, что у Чейса с собой крупная сумма денег? – пояснил тот. – Да, мы с Мелиссой имели глупость во всеуслышание объявить о том, что раскрыли ваш обман. Но тот же Фредерик, раз мы говорим про него, думал, что деньги будут нашим свадебным подарком. А она должна была состояться лишь через неделю.

– Во-о-от! – торжествующе воскликнул отец. – Лишнее подтверждение моих слов. Получается, что преступника интересовали не деньги, а документы. А вернее сказать, компромат, собранный Чейсом на Фредерика, или как там его на самом деле звали.

– Я заходил к нему вечером, – напомнил Роберт. – И сказал, что Чейс знает его настоящее имя. И что если он начнет упорствовать и откажется покидать дом, то его посадят в тюрьму за мошенничество. – Замялся и неохотно добавил: – Наверное, я сглупил. Но я обмолвился, что в моем саквояже достаточно доказательств его преступной деятельности. И при необходимости все обманутые им женщины дадут против него показания.

– Ага! – От восторга отец аж подпрыгнул на месте. – Точно, это сделал Фредерик! Надо немедленно рассказать это следователю!

Я недовольно поджала губы.

Да, грустно признаваться, но все улики указывают на Фредерика. У него был мотив. Да еще какой! Вероятно, он и в самом деле не думал, что в саквояже окажется столь крупная сумма денег. Просто хотел избавиться от изобличающих его бумаг.

Но где-то в глубине сердца я продолжала верить в его невиновность. Ну не могла я так сильно обмануться в человеке! Пусть Фредерик – мошенник, пусть коварный соблазнитель и искуситель. Но я при всем своем горячем желании была не в состоянии представить его с ножом подле кровати мирно спящего Чейса.

– Понимаю, Мелисса, тебе очень неприятно это слышать, – засюсюкал отец. – Но все мы иногда ошибаемся. Кто чаще, кто реже. Хорошо, что твоя оплошность не зашла слишком далеко. – Помолчал немного и вдруг с тревогой осведомился: – Надеюсь, ты не беременна от этого прохвоста?

Любопытно, но при этом Густав вздрогнул и устремил на меня пристальный взгляд.

Ишь, как заволновался. С чего вдруг, спрашивается?

– Нет, папа, я не беременна, – честно ответила я. – Но это все равно был не Фредерик.

– Да почему? – чуть ли не взревел отец в полный голос, раздраженный моей неуступчивостью. – Все на него указывает!

– Я понимаю, что все были бы счастливы, если бы убийцей оказался именно он, – твердо сказала я. – Он единственный чужак в нашей компании. Даже Клео Северин и Густав знают много лет. Но, папа, Фредерик до жути боится вида крови. Однажды я при нем случайно порезалась, когда готовила салат на ужин. Так он чуть в обморок не упал. Это во‐первых.

– Он мог притвориться, – заупрямился отец, перебив меня.

– То есть ты считаешь, он за два месяца планировал убийство Чейса, хотя даже не знал его? – скептически спросила я. Тут же продолжила, не давая отцу перебить меня: – Нет, папа, он действительно очень боялся вида крови. Вспомни, как его передернуло, когда мы вчера вернулись из дома Маргарет, где она отходила Густава скалкой.

– Да, везет моей голове на шишки, – грустно пошутил Густав и с легкой гримасой прикоснулся к своему лбу. Правда, тут же убрал руку и с нескрываемым интересом спросил: – Это было «во-первых». А что тогда «во-вторых»?

– А во‐вторых, совершенно непонятно, зачем ему вообще было убивать Чейса и караулить, когда Роберт оставит свой ненаглядный саквояж без присмотра, – произнесла я. – Тем более что этого могло и не случиться. Вдруг бы Роберт таскался с ним весь день, ни на миг не оставляя без присмотра? Куда проще тогда было бы убить Роберта и спокойно забрать нужное, не надеясь на удачу.

В гостиной после моих слов повисла вязкая неуютная тишина. Роберт снял с себя очки и долго протирал стекла краем камзола. Затем надел их обратно, поежился и, в свою очередь, потянулся к коньяку.

– Логично, – первым нарушил молчание Густав. – На месте Фредерика я бы так и поступил.

– Он мог решить, что Роберт перед сном занесет саквояж к Чейсу, – после недолгой паузы все-таки нашел очередное возражение мой отец. – Кстати, я вообще не понимаю, почему Чейс доверял такие деньги и документы помощнику. Лично я хранил бы все при себе.

– Чейс Одрон доверял мне всецело! – в очередной раз гордо заявил Роберт. – К тому же он был в преклонном возрасте. И в последнее время, увы, память начала подводить его.

– Моего отца подводила память? – скептически переспросил Северин. – Что-то верится с трудом.

– Нет, я не хочу сказать, будто он начал превращаться в немощного старика, который не помнит, как его зовут и где он живет, – с достоинством возразил Роберт. – Но… Какие-то мелочи иногда ускользали от внимания Чейса. Например, однажды он забыл папку с важными документами в ресторане, где всегда ужинал. Хорошо, что там его знали как постоянного клиента и поторопились вернуть утерянное. Собственно, после этого Чейс и поручил мне носить саквояж. Сказал, что больше не хочет рисковать.

– Но Фредерик об этом не знал, – ввернул замечание мой отец. – И поступил так, как поступил бы любой на его месте. Отправился за документами туда, где, как считал, они и хранятся. И лишь после убийства осознал свою ошибку.

– Да не убивал Фредерик никого! – Я повысила голос, устав от того, как настойчиво отец пытался выставить моего бывшего возлюбленного негодяем и злодеем. – Я уже сказала, что он при виде капли крови был готов в обморок упасть.

Отец состроил выразительную физиономию, всем своим видом выражая несогласие с моим мнением.