Лаэрт с Автоликом вызвались отправиться на разведку. Вернувшись, сообщили, что Ясона нашли (они бы да не нашли!), что он жив здоров. Но…

— Ясон сказал, дескать, он во дворце побудет, а мы его здесь должны подождать, — сообщил Лаэрт.

— Он не сказал — сколько придется ждать? — мрачно поинтересовался Геракл.

— Сказал, что столько, сколько понадобится, — вздохнул Автолик.

Среди аргонавтов настала никем не объявленная минута молчания. Наконец, тишину нарушил Тесей:

— Он что, держит нас за слуг или за своих рабов?

И впрямь. Наш капитан преступил все пределы приличий. Гермес, в свое время, три дня ждал Зевса, отгонял от ворот дома Амфитриона всех любопытных, но Ясон-то не верховный бог, а лишь первый, среди равных.

— Нам нужен новый капитан, — заявил Поллукс. Посмотрев на меня, сказал. — Мне кажется, Саймон справится.

— Справится, — согласился Тесей.

Народ зашумел, одобряя выбор. Дескать — кормщик уже и так делает то, что должен делать капитан. И о корабле заботится, и о припасах. К тому же — а это, оказывается, немаловажно — Саймон, то есть я, не представляет здесь ни одного города Эллады, значит, не будет преимущества ни Спарте перед Иолком, ни Афинам перед Микенами, не говоря уже о самом могущественном нынче Аргосе. В общем — если группировки не могут выбрать своего представителя, то лучше всего брать чужака. Спасибо, конечно, за честь (вон, Артемида смотрит на меня влюбленными глазами), но от такой роли я откажусь.

— Я думаю, капитаном лучше выбрать Тесея, — высказал я собственное мнение. — Тесей, как-никак, сын Посейдона, а у меня с морским владыкой отношения… Ну, сами знаете. К тому же, Тесей все равно командует нами во время боя, так пусть и в море командует.

Аргонавты призадумались. Вроде, я дело говорил, но далеко не все хотели видеть Тесея в роли капитана. То, что он командует нами на суше — это одно, а коли станет полным начальником — совсем другое. Да и Афины-то не слишком важный город, чтобы уступать ему первенство[1].

И тут кто-то решил, что выборы капитана можно отложить «на потом», а сейчас все-таки следует приступить к дегустации вина, присланного Аэтом.

Мы с Артемидой решили, что пробовать вино Аэта мы не хотим. Лучше погулять сходим. А уж куда именно пойдем… Можно и просто по берегу побродить…

Вернулись мы не особо и скоро, но не так и долго. Часов-то с собой нет, а по ощущениям… Может, часа два мы гуляли, а может и три.

Но когда вернулись, то стоянка перед «Арго» была усыпана спящими аргонавтами. Что за фигня такая? Дюжина бурдюков, пусть и неразбавленного вина, на сорок пять мужиков? Допускаю, что это много. Но как так, чтобы все отключились? Нет, пара оставшихся на ногах людей есть. Гилас с Аглаврой. Возможно, эти суслики тоже гулять ходили.

Разве такое возможно? Допустим, Геракл, при всей его кажущейся силе и мощности, плохо переносит алкоголь. Такое бывает. Я об этом подумал еще на Тамани, когда героя притащили пьяного в зюзю. А как с остальными?

В задумчивости я стал осторожно обходить валявшихся повсюду аргонавтов и, не брезгуя, начал принюхиваться к их ртам. При выдохе пахло не виноградом, а медом. Мед? Чем же это угощали героев? Медовухой? Медовуху варят из меда. А мед, он разный бывает. Особенно на Кавказе.

— Гилас, девчонки, будите тех, кто встать сможет, — кинулся я к женщинам. — Надо народ на «Арго» унести, а нам отчаливать.

— Что случилось?

— Пьяный мед, — только и сказал я, но Артемиде этого достаточно.

Растормошить удалось только Тесея с Орфеем. Даже Автолик, получивший немилосердный пинок под зад от Аглавры, только что-то прохрипел.

Сын Посейдона и великий музыкант не понимали, что происходит, а женщины и мы с Гиласом уже принялись поднимать героев, лежавших на камнях и переносить их на палубу. Но пусть и с трудом, но мужчины включились в работу.

— Да что случилось-то? — не выдержал Тесей, вместе с Орфеем и Гиласом перетаскивавший на судно тяжелое тело Геракла.

— Наших товарищей пытались отравить, — пояснил я. Поправился. — Даже не отравить, а усыпить. Что будет дальше — не знаю, но лучше не рисковать. Пусть и темно, но от берега следует отойти.

Когда все члены экипажа были погружены на корабль, я попросту отрубил канат, и начал выворачивать руль.

Тесей с Артемидой умудрялись грести за восьмерых, да и Орфей с Гиласом, если и отставали, то не слишком.

Когда мы отошли на приличное расстояние и оказались почти впритык с галерой, охранявшей гавань (или караулившей нас), я махнул рукой — дескать, стоим. Прикинув, что течение здесь не особо сильное, если и отнесет в сторону, то ненамного.

Наши древние якоря — камни с отверстием, сквозь которое продет канат, штука не слишком надежная, но «Арго» на месте удержит. Я потому и встал рядом с галерой — местные моряки лучше меня знают глубины в своих бухтах.

— Саймон, может, ты хотя бы сейчас объяснишь, в чем дело? — раздраженно спросил Тесей. — Кто нас хотел отравить? Чем? А самое главное — зачем?

— Я объясню, — вмешалась Артемида. — Нас попытались усыпить пьяным медом. Вообще-то, я должна была первой про это понять…

Возможно, богиня охоты и должна бы первой понять, в чем подвох, просто не сталкивалась с подобным в Элладе. Здесь, на Кавказе, мед может быть не просто опасным — а смертельно опасным. Пчелы, что прыгают со цветка на цветок, не разбирают — какое растение ядовитое, а какое нет. Собирают пыльцу со всего, что пахнет и тащат в свой улей, а пыльца, собранная с рододендрона или багульника, азалия, болотного вереска или аконита, превращается в «пьяный» мед, отведав который человек либо впадет в сон, дня на два-три, либо вообще умирает. Но здесь уже от телосложения зависит. Сами-то пчелы питаются ядовитым медом — и хоть бы хны. С другой стороны — пчелы собирают нектар для себя, а не для человека, поэтому они о последствиях для нашего здоровья не задумываются. А то, что люди воруют мед — так сами и виноваты.

— Слышал я про такой, — с уважением покачал головой Орфей. — Молодец, Саймон.

Надеюсь, наш морской бард не решит сочинить еще одну песню? Что-нибудь, о мудром Саймоне и коварном царе Колхиды, что возжелал усыпить команду «Арго»?

В тех местах, откуда я родом, имеются ядовитые растения, с которых пчелы собирают нектар — белена там, болиголов, но ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь отравился медом. Вот, некачественной «медовухой» — такое бывало. А вот в тех краях, куда нас нынче занесло, «пьяным медом» отравились греческие наемники. Не то, чтобы я читал в подлиннике «Отступление десяти тысяч» Ксенофонта, но об этом событии знаю.

А Ксенофонт — участник похода, а заодно философ и ученик Сократа, рассказал, как в V веке до нашей эры отряд греческих гоплитов, нанявшихся на службу к мятежному царевичу Персии Киру-младшему, после поражения в битве на берегах Ефрата был вынужден уйти на родину. Из Мессопотамии греки пошли к Трапезунду, а оттуда отплыли в Византи. Питались воины чем придется и, где-то на Кавказе, обнаружив мед диких пчел, очень обрадовались. Только вот, последствия оказались очень тяжелыми — понос и рвота, а еще некоторые воины пролежали без сознания день или два. Не знаю, что и лучше — пролежат ли аргонавты в «отключке» день-два, или завтра проснутся с поносом? Обгадят же мне всю палубу!

Наш корабль стоит на якоре, а на корму сошлись оставшиеся на ногах.

— И что будем делать? — поинтересовался Тесей, поглядев на меня.

— Вечный вопрос — кто виноват, и что делать? — хмыкнул я. — Но если мы правильно ответим на первый, то со вторым станет легче.

— Виновник — царь колхов, — безапелляционно заявила Аглавра. — Это он прислал отраву. И товарищи наши тоже виноваты. Пили бы как приличные сатиры вино, а они какую-то медовуху хлебали.

У нас, в отличие от Колхиды, женщины имели право голоса. Аглавра высказалась. Ну да, первый подозреваемый — царь Колхиды. Разумеется, у него много воинов, но сколько их уцелеет после нападения на отряд закаленных бойцов? Половина, а то и меньше. Воины — это не рыбаки, не крестьяне, их беречь надо. А зачем рисковать, если можно взять чужаков «тепленькими»? В принципе, можно было и ядом отравить, но вдруг царь хотел взять нас живыми? Неизвестно, какие у него планы.

Вопросов много, а вот ответов мало. Одни догадки.

— А может, ничего такого страшного и не случилось бы? — подал голос Орфей. — Подали по ошибке не те бурдюки, а царь ничего знать не знает. Завтра утром сообщим Аэту, он пришлет своего лекаря, коли наш без сознания. Может, ребятам желудки почистит, вот и все? Чего мы как