Они добрались до второй опоры, и Ника повалилась на траву.

— Не могу больше! — простонала. — Я вся в волдырях! Ты куда? Тим!

Но Тим уже карабкался по опоре к вагончику. Металл крошился под руками, осыпаясь ржавчиной. Тим упорно лез вверх. Он и сам не знал, зачем ему вагончик, ему было все равно, что там, внутри, но мощная энергия, распиравшая его, толкала вперед и заставляла действовать.

Он дотянулся правой рукой до дверцы вагончика, с силой дернул. Дверца со скрежетом распахнулась и, оборвавшись, повисла на одном креплении. Он перехватил левой и повис. Ника внизу охнула и зажала рот ладошкой. Вагончик раскачивался, оглушительно скрипя, и Тим раскачивался вместе с ним. Он чувствовал боль в руках, металлический край резал ладони. Он не боялся сорваться, он знал, что не сорвется. Было у него такое внутреннее чувство. Сейчас он мог все! Резко подтянувшись, он вбросил себя в вагончик. Визг ржавых креплений резал слух. Казалось, кто-то зовет на помощь.

Внутри было полно сухих листьев, ржавчина, лопнувшая кожа сидений. Тлен и распад. Тим присел, отряхивая ладони. Он не знал, зачем полез сюда. Пацанизм какой-то, честное слово!

— Тим! Что там? — закричала Ника.

Тим выглянул в окно. Ника смотрела вверх, прикрыв глаза козырьком ладони. Он покачал головой, скорчил страшную рожу и закатил глаза.

— Что! Тим, ну что там?

Он все молчал, и тогда она решительно полезла на опору.

— Да ничего здесь нет! — заорал он. — Одни сухие листья! Я спускаюсь!

Он спрыгнул с опоры и только сейчас почувствовал, как устал. Растянулся на траве и закрыл глаза.

— Нужно было меня подождать, — обиженно сказала Ника. — Я тоже хочу посмотреть.

— Там пусто. Знаешь, я могу запустить эту дорогу.

— Ты?

— Не веришь? Запросто! Механизм цел, почистить, и вперед!

— Ну почему… верю, — сказала она, дернув плечом.

— Мы ее запустим и доберемся до верха. Хочешь?

— Ты что, умеешь чинить подвесные дороги?

— Подумаешь, обыкновенный мотор. Хочешь?

— Хочу, — сказала она, испытующе глядя на него. — Тим…

— Что?

— Ничего!

— Что?

— Ты… как мальчишка! Я никогда не думала, что ты полезешь…

— Ты еще меня не знаешь… — Он осекся — слова прозвучали двусмысленно.

— Я? Тебя? — расхохоталась Ника. — Знаю как облупленного. Пошли купаться!

Через пару дней Монаху позвонила Анжелика и шепотом сообщила, что есть информация.

— Лечу! — обрадовался Монах.

— Давай! Ты не завтракал? Блинчики хочешь?

— Хочу. С чем?

— С творогом, твои любимые. И кофе сварю.

— Не нужно! — испугался Монах. — Я сам сварю.

Анжелика была славной женщиной, но кофе варить не умела. При этом считала, что умеет, а Монах, наоборот, считал, что не умеет. Жорик разделял мнение жены. Оба любили кофе некрепкий, очень сладкий, со сливками. Пытаясь исправить вкус Монаха, Анжелика исправно варила ему кофе по своему разумению, а он, улучив момент, выливал его в раковину.

…В квартире вкусно пахло блинчиками. Монах сглотнул. Поспешно сбросил кроссовки, сунул ноги в тапочки и побежал на кухню.

— Тебе со сметанкой или с медом? — заботливо спросила Анжелика.

— Вместе! Анжелика, ты чудо! Давай купим тебе ресторан, а? Блинную. Ты давай накладывай, а я сварю кофейку.

Он достал из шкафчика турку и жестяную баночку. Анжелика иронически скривилась.

Монах отправил в рот блинчик, щедро политый сметаной и медом. Зажмурился от наслаждения. Прожевал, проглотил, запил кофе. Застонал, пробормотав:

— Нирвана!

Анжелика сияла и приговаривала:

— Ешь, Олежка, ешь! Оголодал, вон, скулы торчат, кожа да кости! Плохо одному, видать. Жениться тебе надо, вот тут у меня подруга, классная женщина…

— Анжелика, да кому я нужен! — сказал Монах с набитым ртом. — Старый, толстый, без определенных занятий…

— Нам нужен! — воскликнула Анжелика. — Мне и Жорику.

— И вы мне нужны, ребята. Ты сказала, есть информация? — напомнил он.

— Есть! Во-первых, дядя Витя появился на службе с расцарапанной мордой, — выпалила Анжелика. — Любочка говорит: поцарапали здорово, одна царапина на левой щеке прямо от глаза, на правой две поменьше. Так прямо и прошлись двумя руками.

— Дядя Витя? Кто такой? — напрягся Монах.

— Дядя Витя Лобан, я рассказывала. Работает в компании уже тридцать лет, дружил с родителями Веры. Она хочет его выпереть, а он не дается. Володя, генеральный и ее любовник, требует, а она не решается, на этой почве у них начались непонятки. Володя дурак, корчит из себя начальника, всех уже достал. А Вера втихаря хочет продать бизнес, только об этом ни одна живая душа не знает, я тебе говорила.

— А Любочка откуда знает?

— Любочка знает все!

— Так кто же его поцарапал?

— Любовница! Он любит молоденьких, козел. Вот и получил по мордасам.

— Чего ради? — по-дурацки спросил Монах.

Анжелика фыркнула.

— Я имею в виду, с какого такого перепугу? Такие, как он, обычно не скупятся. Не похоже, что любовница.

— А может, это любовные игры такие, — предположила Анжелика. — По обоюдному согласию. Я вот видела однажды в Интернете…

Теперь фыркнул Монах:

— Морда — табу, Анжелика. Даже во время любовных игр. Вывеску портить нельзя, уши откусывать тоже нельзя. Что-то тут не то. Может, подрался? Спроси у Любочки, как часто он дерется, возможно, были другие увечья. По-человечески любопытно. Шустрый старичок, однако. Что еще говорит Любочка?

— Вера никого к Павлу не пускает, коллектив послал цветы и открытку, хотели навестить, она сказала: нельзя. Все помирают от любопытства, как же теперь будет. В смысле, как они распетляют треугольник. Он пока беспамятный, но ведь вспомнит же в конце концов, захочет вернуться, а место занято! Володька удавится, не уступит. И с Верой непонятно. Дура! Павел — личность, а Володька — дешевка. Правда, он тоже не терялся, у него было полно, даже Любочка с ним… — Анжелика выразительно вздернула брови. — Ну, ты понимаешь, в смысле, как секретарша. Она его очень уважает, веселый, говорит, всегда доброе слово скажет, не жадный. Так что ему лучше вообще ничего не вспоминать, а то они его траванут, тем более это раз плюнуть — он целую кучу таблеток принимает. Любочка очень переживает. И еще эта сводная сестра, Вера ей подыскивает новый дурдом, а чего, деньги есть, можно сбагрить куда подальше и навсегда. Представляешь, как карта легла? Авария с Павлом, эта сестра и Вера с Володькой. Целый роман! — Она покачала головой. — Ты, Олежка, ешь. Слушай и ешь. Блинов полно, Жорику я еще напеку.