стороне, если кто-то из них проболеет неделю или чуть больше, а это означает, что мои уроки (и административные обязанности, связанные с классным руководством) уже легли на плечи кого-то из моих коллег, вынужденных меня замещать.

– В связи с чем у меня возникает вопрос: кому именно из моих несчастных коллег пришлось столько дней меня подменять? Доктору Дивайну? Китти Тиг? Или кому-то из новичков? Или – Господи спаси и помилуй! – Береговой Сирене?

Ла Бакфаст улыбнулась:

– Но у вас, Рой, вид по-прежнему нездоровый. Вы уверены, что достаточно хорошо высыпаетесь?

Я сплю в общем-то не хуже, чем обычно, – то есть столько, сколько мне позволяет чрезмерная активность моего мочевого пузыря. После посещения туалета я обычно уснуть уже не могу; лежу и слушаю свой приемничек, пока не наступит рассвет, а затем встаю, умываюсь, бреюсь, завариваю себе полный чайник чая, делаю пометки в нужных мне книгах и к восьми часам отправляюсь на работу.

– Во всяком случае, усталым я себя не чувствую, если вы это имеете в виду, – сказал я. – Я действительно вполне здоров.

Если честно, это не совсем так, но я очень надеялся, что мой внешний вид ее обманет. Я даже постарался к ее приходу как следует одеться и побриться. Вообще-то мой костюм выглядел несколько помятым, но на мне, похоже, отродясь все костюмы выглядят помятыми. И потом, я счел проявлением неуважения принимать у себя директора школы в шлепанцах и халате; я уж не говорю о том, что в такой одежде я бы и впрямь выглядел так, словно нахожусь на пороге смерти. Впрочем, я и в костюме никак не соответствовал званию «решительного героя», но все же надеялся, что пиджак, рубашка и галстук помогут мне пройти инспекцию Ла Бакфаст.

Она критически меня осмотрела и заявила:

– По-моему, вам требуется еще немного времени. И потом, на замену я уже взяла внештатника.

– Как? – я был поражен. Значит, она совершенно уверена, что работать я не могу и должен еще по крайней мере неделю просидеть дома. – Зачем это вы пригласили внештатника? Да меня за всю мою жизнь никакие внешатники ни разу не замещали! Интересно, где вы его раздобыли? Только не говорите, что в «Саннибэнк Парк».

– Во-первых, это не «он», а «она». А во-вторых, я ее «раздобыла» не в «Саннибэнк Парк».

Я с трудом подавил раздражение. Ла Бакфаст достаточно упряма, а кроме того, ей, похоже, доставляет патологическое удовольствие меня дразнить. Вместо этого я заварил полный чайник чая – точнее, той лишенной вкуса и запаха травяной смеси, которую она мне притащила вместо моего любимого чая «Дарджилинг», – и разлил этот отвар по чашкам из сервиза моей матери. Я редко пользуюсь этим сервизом. Он достался мне вместе с остальными вещами матери после ее смерти в доме престарелых «Медоубэнк». По-моему, эти чашки слишком малы и неустойчивы, да и блюдца с течением времени покрылись щербинками, но есть в Ла Бакфаст нечто такое, что требует более тонкого обхождения. Да и потом, чем меньше я выпью этого ее чая, тем лучше.

Чашка на блюдце почему-то все время позвякивала, и я с раздражением понял, что это мои руки так трясутся. Я хотел было переставить свою чашку на кухонный стол, но он был так завален книгами, бумагами и посудой, что блюдечко выскользнуло у меня из рук и разбилось о покрытый линолеумом пол.

– Черт побери! – вырвалось у меня, хотя чашку я все-таки ухитрился удержать, и теперь она болталась у меня на пальце, словно один из тех чрезмерно больших перстней, какие так любил носить Либераче[52].

Ла Бакфаст, опустившись на корточки, принялась собирать осколки.

– Рой, позвольте лучше мне это сделать, – сказала она. – Надеюсь, это не очень ценный сервиз?

Я пожал плечами.

– Я редко им пользуюсь, – сказал я, заметив возле своей левой ступни осколок с позолотой по краю, отчего он сиял как маленький полумесяц. – Этот сервиз принадлежал моей матери; она получила его в качестве свадебного подарка от одной из ее теток. – На самом деле сервиз был из дешевых, что было вполне свойственно тем временам, но мама много лет бережно его хранила и держала на виду, в парадном серванте.

Ла Бакфаст собрала осколки, бросила их в мусорное ведро.

– Вам не стоит так уж торопиться на работу, Рой, – сказала она. – Отдохните еще недельку, это вам только на пользу пойдет.

Я лишь вздохнул, ибо к этому моменту чувствовал себя уже совершенно больным. Нахохлившись, я сидел в своем старом кухонном кресле и мечтал о запретной сигарете «Голуаз», ибо только она и могла сейчас меня утешить.

– Тогда уж простите мне и последний мой грех, – сказал я, когда Ла Бакфаст села рядом со мной. – Откройте для меня окно в прошлое. Так Эрик после этого с вами разговаривал? И какое все-таки отношение, с вашей точки зрения, он имел к исчезновению Конрада?

Глава десятая

Классическая школа для мальчиков «Король Генрих», 24 мая 2006 года

Я, разумеется, просто старалась выиграть время. Подобно Шехерезаде я уже сумела получить временную отсрочку и надеялась не только переиграть, но и пережить своего противника. Сам-то он, впрочем, вряд ли воспринимает меня как противника. Он по-прежнему видит себя в роли Белого Рыцаря, который ведет Алису к спасению. Он и представить себе не может, что его способна перехитрить какая-то женщина, да еще и получившая в юности столь серьезную травму. Но в целом я своей цели уже достигла: Стрейтли сам рвется дослушать мою историю до конца; нет, он считает, что ему просто необходимо ее услышать. Хотя стресс, созданный всей этой крайне неустойчивой, двусмысленной ситуацией, уже плохо сказался на его способности нормально спать; да и здоровье его, несомненно, страдает.

Но ничего, все это скоро закончится. В понедельник я уже встречаюсь с плановиками нашего Совета, с главным архитектором строительства и председателем Комитета местных жителей и очень надеюсь, что мне удастся сдвинуть с места тот затор, что столько лет мешал завершить пресловутый Дом Гундерсона.

Хорошо бы удалось это сделать до того, как я покину пост директора «Сент-Освальдз». Я ведь никогда не собиралась оставаться здесь надолго – всего лишь до тех пор, когда смогу подняться на следующую ступень своей карьеры. А школа, обретя за время моего правления некое равновесие, сможет спокойно существовать дальше и без меня. И не то чтобы мне так уж хотелось оставить ей в наследство этот плавательный бассейн, но в рекламных листовках и брошюрах ближайшего года этот бассейн будет выглядеть очень мило и весьма выигрышно. Нет, главной целью моего пребывания у власти в «Сент-Освальдз» является смешанное обучение мальчиков и девочек, причем не в виде краткосрочного и весьма умеренного в финансовом отношении эксперимента,