— Да черт с ним!

— А про вечеринку как узнала?

— Таксист сказал.

— Таксист?

— Ну, я Ромку искала, по городу ездила, а расплатиться было нечем. Ну, я с таксистом… Ты не думай, я не такая, просто, когда выпью, башню сносит…

— Бывает.

— Хочешь меня еще?

— Да.

— Тогда наливай.

— А как насчет в снежки поиграть?

Егор не увлекался наркотиками, но кокаина бы нюхнул. Да и Сонька наверняка не прочь попудрить носик.

— А у тебя есть? — кисло спросила она.

— Если пулю зарядить, то будет…

— Долго?

— Часа два…

— Долго. Давай лучше выпьем.

Они вышли из парилки, сполоснулись, Сонька в чем была села на высокий стул за барной стойкой. Егор плеснул ей виски в стакан на два пальца.

— Маловато будет, — усмехнулась она.

Егор налил ей до краев. И себе планку поднял.

— Нормально?

— В самый раз!

Весь стакан она не осилила, но половину махнула. Егор выпил меньше, но ведь он и до этого принял не меньше бутылки, если не две.

— Издеваешься?

— Слушай, а твои предки нас здесь не накроют? А то ведь мамка кричать начнет, а я этого не люблю.

— Моя мамка моложе тебя.

— Да ладно!

— Мачеха.

— Злая?

— Злая, — кивнул Егор.

Только злая мачеха могла так обломать своего пасынка, как это сделала сегодня Олеся. Спать она с ним не будет…

— А покажешь?

— Кого?

— Злую мачеху.

— А кричать ты громко умеешь? — спросил Егор.

— Не поняла?

— Я тебя ублажать буду, а ты во все горло кричи.

— Зачем?

— Услышит — зайдет к нам… Ты ее и увидишь!

И Олеся пусть увидит, как Егор зажигает с Сонькой. А то она, наверное, думает, что у него с бабами ничего не получается. Даже Оксану, и ту не смог раскрутить. Ну и какой он после этого мужик?.. Нет, она должна знать, что Егор еще тот бык, и от телок у него отбоя нет. Пусть Олеся видит, пусть ревнует…

— Зачем тебе это? — удивилась Сонька.

— Это тебе нужно.

— Да нет, не нужно. Я пошутила.

— Мне нужно!

— Ну, если тебе… А если папик твой на крик придет?

— Не придет. Он только к утру будет.

— Так уже скоро утро, — Сонька мутными глазами посмотрела на часы.

Половина третьего ночи.

— Да нет, до утра еще успеем…

— Слушай, а с тобой прикольно!.. Подожди, а где мои вещи?

— Ты еще прикольней! — засмеялся Егор.

Мокрые после купания босоножки валялись в спальне, платье они нашли возле бассейна. И еще с сумочкой пришлось повозиться.

Но пока искали сумочку, куда-то подевалось платье.

— Да ну его к черту! — схватился за животик Егор. Он был пьян, и его сейчас могла развеселить любая мелочь.

Сонька пьяно кивнула, повесила на плечо сумочку и, виляя бедрами, пошла к проходу между домами. Только с походкой у нее не заладилось. Хмель в голове гулял, потому Соньку сильно качало.

Охранник у калитки охренел, увидев голую пьяную девицу. Так на нее засмотрелся, что не заметил Егора. И проход ей закрыл.

— Посторонись!

Егор обогнал Соньку, толкнул охранника в грудь. Тем же макаром он протащил ее и в дом. В конце концов, если отцу что-то не понравится, он может выгнать его. А он уйдет… Уйдет он, но сначала переспит с Сонькой. И пусть она поставит на уши весь дом.

Но, как оказалось, чтобы разбудить Олесю, совсем не обязательно затаскивать Соньку к себе в постель. Олеся вышла к ним, когда они проходили через холл второго этажа, поднимаясь на третий. Вышла из своей спальни в шелковой ночной рубашке, которая так соблазнительно облегала ее фигуру.

Олеся большими глазами смотрела на Соньку.

— Привет! — дурашливо хихикнула та, помахав ей рукой.

— Спокойной ночи! — Егор же отвесил ей такой же дурацкий поклон.

При этом ему пришлось взяться за перила лестницы, чтобы не упасть. Уж слишком его качнуло.

Олеся хотела что-то сказать, но, похоже, от шока лишилась дара речи.

Егор провел девушку к себе в комнату и, не закрывая за собой дверь, завалился с ней в постель.

— Давай, кричи!

Он старался изо всех сил, но Сонька лежала под ним бревном. Егор присмотрелся к ней и понял, что ее сморил сон. Ладно, пусть спит, а он будет представлять, что под ним лежит Олеся. В первую их ночь она тоже будет лежать под ним молча, чтобы их не услышал отец…

* * *

Егор не мог понять, что происходит. В голове туман, в ушах вата, перед глазами круги. Он все еще пьян, его мутит, но самое обидное, что он ничего не помнит. С тех пор как пошел провожать Олесю, ничего не помнит. А ведь у них что-то было. Он раздевал ее, укладывал в постель, вторгался в нее… И эти чудеса прошли мимо него. Как же обидно! Волком выть хочется, как обидно.

Он видел, как Олеся выходит в открытую дверь, успел заметить контуры ее великолепного обнаженного тела.

За окнами брезжил рассвет. Это сколько ж времени он провел с Олесей — не один час и даже не два. И он ничего не помнил… И если это не проклятье, тогда что? Но ведь еще не все потеряно. Олеся не могла далеко уйти, он еще может вернуть ее. Хотя бы на пять минут вернуть, хотя бы на мгновение прижаться к ее обнаженной натуре.

Егор поднялся, пошел за Олесей. Но стоило ему взяться за ручку двери, как память к нему вернулась. Нет, это не Олеся уходит от него. Это Сонька куда-то пошла голышом. Может, платье отправилась искать? Но так пусть хотя бы в простыню закутается. Нечего ей ходить по двору…

Егор стащил с постели простыню и вышел из комнаты. Соньку он увидел в холле на втором этаже. Она открыла дверь в отцовскую спальню, бесшумной тенью проскользнула в нее. Чего ей там делать? И вообще, откуда она такая взялась? И какого Рому она искала? И откуда таксист мог узнать про вечеринку?.. А почему от бассейна ее потянуло к отцовскому особняку, хотя логичней всего было направиться к его дому?.. И еще она казалась обдолбленной, а от кокаина отказалась, почему?

Все эти вопросы промчались как огонь по бикфордову шнуру, и тут будто в голове случился взрыв. Егор ворвался в комнату в тот момент, когда Сонька уже собиралась ткнуть в спящего отца чем-то похожим на авторучку.

— Ты что здесь делаешь? — заорал он.