— Я себе задницу отморозил на холодных плитах, — пожаловался оборотень.

— Ну извини.

— Слушай, Рагнар, — сказал Гуннар, почесывая ребра, — а меня, часом, не ранили?

— Вроде нет. Я не заметил.

— Значит, показалось, — зевнул ликантроп. — Ну, мы пошли.

Предчувствуя недоброе, Рагнар быстрым шагом направился к опочивальне Его Светлости. Точно. На страже никого, дверь заперта. Но вокруг — несколько горничных, повара с подносами, шериф и даже придворный маг. Все активно обсуждают — ломать или подождать еще. Рагнар пробился сквозь толпу и постучал.

— Кто там? — немедленно спросили из-за двери.

— Свои. Рагнар.

Дверь тут же открыли.

— Что тут у вас такое? — спросил, входя, бывший конокрад.

На постели, выглядывая из-под подушки, свернулся клубочком герцог. Ликантропы сидели у стены напротив и сверлили наместника подозрительными взглядами. На каждом по швам трещали штаны и сорочки из герцогского гардероба.

— Парень, — спросил наконец Тор, — кто это такой?

— Это, деревенские вы свиньи, наш герцог. Извольте приветствовать Его Светлость соответствующим образом.

Оборотни встали и неловко поклонились.

— Извиняйте, Ваша Милость.

— Да, Ваша Светлость, не их это вина, — поспешил с объяснениями Рагнар. — Уходя, я выставил стражу у ваших дверей. Мысль же о том, что может случиться подобное недоразумение, даже не пришла мне в голову…

— А вы тут, значит, хоть на полу просыпайтесь, — прошипел Лейв краем рта.

Герцог отложил подушку в сторону, встал с кровати и сделал несколько неуверенных шагов. В своей ночной рубашке парень был похож на привидение.

— Они ничего не помнят, — осторожно пояснил Рагнар. — Ночью оборотни, как правило, становятся волками. На рассвете же вновь принимают человеческий облик. Это происходит по независящим от них причинам, поскольку разум вервольфов меняется аналогичным образом.

— Вот как? — довольно дружелюбно спросил правитель. — Очень интересно. Говорите, ничего не помнят?

— Именно. Поэтому простите их, пожалуйста.

— Охотно, — кивнул герцог. — Ведь они спасли мне жизнь вчерашней ночью.

Оборотни уставились на Рагнара.

— Если вы не возражаете, мы поговорим обо всех этих вещах чуть позже. Сейчас же, будьте настолько добры… — Рагнар перевел дух. От всех этих любезностей уже язык ломило. — Словом, распорядитесь насчет одежды для двенадцати крупных мужчин.

— Конечно, нет проблем. Как только ко мне явится кто-нибудь, чтобы накормить и прибрать…

— А они уже здесь. — С этими словами Рагнар распахнул дверь и впустил всех желающих внутрь.

Охая и ахая, горничные отвели наместника в соседнюю комнату, где располагался гардероб. Другие принялись убирать постель, а повара — лихорадочно сервировать стол.

— Шериф, можно вас на секунду…

Рагнар подвел Торвалли к двери и осторожно постучал.

— Да-да.

Рагнар заглянул… и чуть не умер от зависти. Девушки в белых передничках обряжали герцога в праздничное платье. Впрочем, если бы подобное происходило с Рагнаром, он бы настаивал на обратной последовательности.

— Ваша Светлость…

— Да… Шериф! Распорядитесь насчет одежды для моих спасителей. Портных приглашать не нужно, нет времени.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Шериф убежал исполнять поручение, Докирр тоже куда-то смылся, так что Рагнару не осталось ничего иного, кроме как вернуться к ликантропам. Тем более что ни одной свободной горничной поблизости не наблюдалось.

Тор и Лейв брели следом. Штаны на них трещали при каждом шаге. Да, неудобно получилось…

Когда бывший конокрад оказался на месте, оборотни уже начали получать одежду. Все это были изысканные тряпки различных цветов и фасонов. Но что самое главное — примерно одного размера, что более или менее прилично сидел на ликантропах. Бандитам пришлось изрядно потрудиться, надевая все это, — ни у одного не получилось с первого раза.

Рагнар тихо покатывался со смеху. Правда, когда ликантропы начали красоваться друг перед другом дорогими обновками, сам он почувствовал себя на их фоне чем-то серым и тусклым. Однако вскоре доставили и тринадцатое платье, специально для него. Постаравшись не уронить достоинства перед шуточками вервольфов, Рагнар неторопливо облачился в новенький черный камзол с гербами и серебряной вышивкой. Меч в потертых ножнах смотрелся на нем просто смехотворно. Тогда Рагнар по-хозяйски снял со стены тонкую шпагу. Просто чтобы чувствовать себя увереннее.

— Эй, а где наше оружие? — спросил кто-то.

— Наверное, у городских ворот. Я оставил его там вместе с лошадьми.

— Тогда не проще ли было отправить за ними, а не пялить на нас эти шмотки?

— Не было времени. К тому же вы во дворце, а не в родной пещере.

— Зато сейчас время есть, — сказал Хед.

Рагнар вышел из комнаты и отправился на поиски шерифа. Вновь ему пришлось просить об очередной услуге… Вернувшись, он застал оборотней за военным советом.

— Ну да, как за торбами — так Рагнар, — проворчал он. — А как советы совещать…

— Да мы почти что не начинали, — усмехнулся Бальдр. — Это ты у нас герой, блин, дня.

Разбойники поддержали его одобрительными выкриками.

— Да ладно вам. Я просто делал свою работу, как и всякий из вас.

— Давай лучше рассказывай, скромник ты наш!

Рагнар сел и начал обстоятельный рассказ. Что да когда, как и зачем. Ликантропов интересовало все до мельчайших подробностей. Лихие рубаки, в душе каждый, оказывается, был дотошным следователем. Умолчал он лишь о собственной глупости и ранении Гуннара. Об этом он и так надолго запомнит.

В итоге, выжав парня как губку, ликантропы наградили его жидкими аплодисментами.

— Верно, — подтвердил Хед. — Рагнар молодец. Но не будем смущать парня.

И вервольфы вновь принялись судить да рядить, как обычно бывало после удачного дела. Обычно перед ними стояло несколько вариантов дальнейших действий, сейчас же никто не мог придумать ничего особо выдающегося. После охоты на дракона и победы над лучшим киллером в Королевстве разбой казался невообразимо скучной рутиной. Никто из оборотней не желал возвращения старых добрых деньков.

Однако то, что надлежало сделать в течение ближайших двенадцати часов, не вызывало вопросов — стребовать с герцога обещанную сумму. Самое же интересное заключалось в том, что никто из оборотней не собирался довольствоваться жалкой наградой в виде семи тысяч золотых. Поглядывая по сторонам, на роскошь, в которой купался наместник Сторхейльма, каждый вервольф проникался навязчивой идеей всей своей волчьей натурой.