– На врача? – вырывается у Бейб.

– Шейн, – требовательно произносит отец.

Обжигающие горячие слезы наворачиваются на глаза без предупреждения, когда я поднимаю взгляд.

– Шейн, что происходит? – Встревоженные голубые глаза мамы встречаются с моими. Сердце сжимается.

– Здесь нет программы для обучения медицине? – голос папы взрывается и наполняет собой комнату. Я скукоживаюсь на своем стуле.

– Я, э, нет, технически нет, но.

– ТЫ МАЛЕНЬКАЯ ДРЯНЬ!

Эти три слова выбивают воздух из моих легких.

Мама ахает:

– Сэл!

Черт. Я слышала, как дядя Дэн называл Лео дрянью. Меня никогда не называли дрянью. Папа назвал меня дрянью.

Я втягиваю кислород в грудь.

– Простите! Я не хотела. Это была случайность…

– Случайность? – он бьет рукой по столу. – Откуда взялась та брошюра?

Я дрянь.

– Я, я ее сделала, – шепчу я.

– Ты. Ты ее сделала? – Глаза папы вылезают из орбит, когда он делает вдох. – Ты обманула нас? – он поворачивается к маме. – Ты это слышишь, наша дочь обманула нас, нахрен!

Должно быть, даже люди в космосе слышат его слова. Глаза мама остекленели.

Взгляд папы обращается на меня.

– Ты потеряла целый семестр необходимых курсов, Шейн! Как ты догонишь?

– Как насчет вступительного медицинского теста? – мама кажется убитой горем.

– Простите. Я просто пыталась… Я хотела попытаться…

– Не могу в это поверить. Не могу поверить в услышанное! Номер один: как насчет вступительного медицинского теста? – рычит отец. – Номер два: я дома работаю до седьмого пота, достаю тысячи долларов на твое образование, а ты тут не проявляешь никакого уважения ко мне и матери! Врешь нам в лицо! Постоянно! Кем ты, черт возьми, себя возомнила? – Его голос доносится до всех уголков ресторана.

– Папа, прости! Мама, я не хотела. Простите! Я просто хотела…

Я вижу, как его взгляд опускается на мой телефон на столе. Он хватает его и встает со стула. Стоит. Потом роняет телефон на пол и яростно наступает на него. Ахи моих друзей раздаются эхом вокруг стола, когда пластик разбивается на кусочки.

Легкие сжимаются в спазме. Кислород. Мне нужен кислород. Стыд душит. Воздух слишком густой. Я не могу. Дышать.

– Сэл, – тихо отчитывает его мама.

Он осматривает меня с отвращением.

– Ты тут закончила и следующим же рейсом летишь в Нью-Йорк. – Внутри все скукоживается.

– Нет! Пожалуйста! Папа, пожалуйста! – мой голос звенит. – Я просто хочу закончить семестр. Я… я пойду на занятия, пожалуйста! Я догоню занятия летом! Я буду заниматься летом! И я буду работать в твоем офисе! Я все возмещу. Я буду готова к медицинскому тесту. Я это сделаю. Я могу! Простите! Пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне закончить эту программу, пожалуйста.

Я вся в слезах, соплях и полном отчаянии. Он смотрит на меня, ярость так и исходит от него, прежде чем достать кошелек и бросить пару сотен фунтов в центр стола. – В конце семестра, как только вернешься домой, ты начнешь работать в моем офисе. Не звони и не проси у нас денег. Больше вообще не звони ни для чего. Теперь ты сама по себе.

Он выходит из ресторана.

«Не звонить им? Что?»

Мама изучает свою все еще чистейшую тарелку. Мы даже до закусок не добрались. Она поднимает взгляд.

– Ребята, простите. Пожалуйста, поужинайте за наш счет. – Она встречается со мной взглядом. Разочарованно качает головой. – Шейн, о чем ты думала?

Она выходит вслед за отцом, оставив нас в полнейшей тишине. Я стою. Когда я встала? В ушах звенит. Я осматриваюсь. Все в ресторане смотрят на меня, как и мои четыре соседа и чертова девушка Пайлота.

Я смотрю на дверь.

За другими столами начинается активность. Не за моим. Мы держимся за тишину. Я не могу ни на кого взглянуть. Словно онемев, я сажусь на свое место и роняю голову на стол. Что теперь? Проходит целых две минуты, прежде чем я чувствую прикосновение к моей руке.

– Шейн… – сочувственно произносит Бейб. Я жду продолжения, но она ничего не говорит, ведь что ей сказать? Что можно сказать, став свидетелем вот такого?

– Простите, – бормочу я столу.

– Шейн, не извиняйся, – тихо отвечает Пайлот.

– Шейн, прости, – восклицает Аттикус.

– Прости! – внезапно говорит Сэйра.

Я на дюйм поднимаю голову и кладу подбородок на руку.

– Думаю, нужно идти.

– Шейн, не уходи. Давай хоть поужинаем, – говорит Бейб сверхнежным голосом.

Я встаю из-за стола и беру сумочку.

– Простите, – бормочу я. Взгляд находит остатки разбитого телефона на полу, и я иду прямо к двери.

– Шейн, не уходи, – окликает Аттикус, когда я вырываюсь на улицу.

Я десять минут хожу взад-вперед перед Карлстоном, пытаясь собраться перед встречей с охраной на ресепшене. Оказавшись внутри, я закрываю жалюзи в нашей комнате и забираюсь на свою кровать. Там я лежу и смотрю на стену. Я все еще смотрю на стену, когда возвращаются девочки. Я смотрю туда же, когда они спрашивают, не хочу ли я пройтись. Я продолжаю смотреть, когда они идут спать. Я все смотрю туда, пока не наступает час ночи, и в моем горле не пересыхает, а нос не закладывает, и мне приходится встать и отправиться на кухню за водой.

Я бреду, уставившись в пол полузакрытыми опухшими глазами и надеясь, что по пути никого не встречу. Я медленно открываю дверь кухни и бегу к раковине, когда замечаю пустой стол. Достаю стакан из шкафа, набираю воду, делаю большой глоток, снова набираю воду и поворачиваюсь, чтобы опереться на стойку.

Из горла вырывается невольный крик. В комнате я не одна.

Эми сидит на диване с пакетиком кренделей и наблюдает за мной. Она сидит с краю, на месте, ближайшем к стене, так что я не видела ее в окно. Мой взгляд опускается с ее лица на книгу, открытую у нее на коленях. Она сидит читает. Хотя, вообще-то… это похоже на блокнот.

Она читает… о боже мой.

Стакан выскальзывает из моей руки и разбивается на плитках пола.

– Что ты делаешь? – кричу я. Голос хриплый и низкий. Даже на другой стороне комнаты я узнаю свой почерк, мои страницы. Это мой блокнот. Это… это мое. – Что, черт возьми, ты делаешь? – кричу я.

Она немного склоняет голову.

– Он лежал на диване, так что я открыла его. Поняв, что это, я знала, что мне нужно прочитать.

Мои губы искривляются и не двигаются.

– Я вижу его на всех твоих фотографиях… – она захлопывает блокнот и протягивает его мне. Я обхожу разбитый стакан и вырываю блокнот из ее руки. Прижимаю его к животу. Пялюсь на нее. Не знаю, что теперь произойдет. Она прочитала мой… она знает мой… – новые слезы туманят взор. Я чувствую себя оскверненной. Что мне делать? Как давно она тут с ним сидит? Наконец взгляд Эми отпускает мой. Она встает, обходит меня и идет к двери.