В понедельник я пропускаю уроки.

Я провожу утро вторника в «Вещи собрал!», уставившись куда-то в сторону постера Парижа на другой стороне комнаты. Сегодня мне не дали задание, и я не стала просить. Когда мимо проходят и здороваются Деклан и Донна, я киваю в ответ. Я не готовила чай. Я не вставала. Мои конечности кажутся тяжелыми.

После обеда я, словно робот, бреду в кабинет Венди. Она сидит там в модном желтом платье и работает за компьютером. Я тихо стучу в дверную раму, потому что дверь открыта.

– Шейн? – спрашивает она с сильным акцентом, закрывает то, над чем работала и взгляд ее карих глаз обращается на меня. – Что случилось?

– Привет, Венди, прости, что беспокою. Я просто… мне просто нужно сказать тебе, что я ухожу.

Она быстро качает головой, словно ей мерещатся звуки.

– Что, прости?

– Я больше не могу здесь работать. Простите, – я говорю медленно, стараясь не давать голосу дрожать. – Спасибо, что дали мне такую возможность. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Шейн! Дорогая, подожди!

Я останавливаюсь. Разворачиваюсь.

– Дорогая, что случилось? Почему ты уходишь? Тогда ты не получишь оценку за стажировку, – тихо говорит она.

– Простите. Я больше не могу здесь работать. – Я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь к своему столу. Собираю вещи. Донна встает из-за своего стола, когда я направляюсь к двери.

– Шейн? – окликает она. Я разворачиваюсь. Она хмурится в тревоге. Венди стоит в дверном проходе и смотрит на меня. Я не хочу, чтобы Венди плохо думала обо мне, но я не могу оставаться. Мне нужно время, чтобы попытаться догнать медицинский курс. Мне нужно учиться. Мне нужно заработать прощение родителей. Мне нужно сдать медицинский тест. Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, не попрощавшись.

А зачем? Я не смогу работать писателем, когда вернусь домой. Мне придется пойти на летние занятия, чтобы соответствовать требованиям курсов и вовремя выпуститься.

* * *

Мне стыдно говорить остальным, что я ушла из «Вещи собрал!». У меня не получается думать об этом даже секунду, чтобы мне не стало плохо. Мои соседи заняты своей работой, так что мне это достаточно легко удается. Я провожу свободное время на протяжении недели на кухне и в кафе «Неро», пытаясь выучить весь пропущенный за последние три месяца материал.

Теперь, когда мне все это не нравится, время пролетает намного быстрее. Дни сливаются в один. Вот понедельник, а вот уже пятница и снова пондельник.

Я все еще едва вообще вижу Пайлота. Меня убивает то, что я не знаю, знает ли он. Знает ли? Как много знает? Что рассказала ему Эми?

Наверное, это не имеет особого значения? Важно только то, что у него есть девушка. Серьезная, перелетевшая Атлантический океан, чтобы увидеться с ним, девушка. Мне даже не полагается здесь быть. Я продолжаю себе повторять это. Но тяжелое чувство внутри, связанное с Пайлотом, не исчезает со временем, как бы мне этого хотелось. Оно лишь усиливается, когда мы приближаемся к концу семестра. Мне нужно знать. Мне нужно знать, сколько знает он. Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно, чтобы это чувство ушло.

* * *

1 апреля я получаю письмо от отца, в деталях описывающее мне расписание моей работы и учебы, начиная с понедельника, когда я вернусь в Нью-Йорк. Это расписание. Никаких слов. Они уже неделями со мной не разговаривали. Я отправила еще четыре письма с извинениями.

Мои извинения не работают. Они все еще расстроены. Как долго они будут расстроены? Что еще мне сделать?

2 апреля я достаю небольшую стопку открыток, собранных в начале каждого урока по писательству из сумки, отправляюсь на ближайшую почту и отправляю их все домой в Нью-Йорк.

Полторы недели спустя я получаю еще одно письмо от Лео:

Родители мне ничего не пишут.

Наш последний целый день за границей без предупреждения подходит к концу. Вчера я сделала новый чат в Facebook для нас всех, чтобы обменяться американскими номерами. Мне нужно держаться за этих друзей. Все оставляют номера, включая Пайлота. Я гляжу на цифры рядом с его именем, и гнев вспыхивает в моей груди.

Этим утром в нашем групповом чате по семейному ужину появилось новое сообщение.

БЕЙБ ЛОЗАНЖ: ДРУЖЕСТВЕННОЕ НАПОМИНАНИЕ: семейный ужин нашей квартиры сегодня!! 6 вечера. Будьте там!

Я достаю две банки соуса (мой вклад в ужин) и оставляю их на столе, прежде чем отправиться к Лондонскому Тауэру вместе с Сэйрой и Аттикусом. Бейб сказала, что она слишком занята сбором вещей. Пайлот просто не пришел. Возможно, он отправился потусить с парнями, живущими дальше по коридору.

Сегодня вечером я встречусь с ним лицом к лицу.

* * *

Мы идем на кухню в 6 вечера, согласно инструкциям Бейб. Там уже накрыт стол, и комната переполнена сладким запахом плавленого сыра и томатного соуса. Бейб облокотилась о стойку со стаканом вина. Аттикус заходит позади меня, и мы все хором говорим «Привет».

– Ты рано начала? – восклицаю я.

– Ага! – Бейб поднимает свой стакан. – Я только накрыла на стол и вчера купила немного вина. Гофрированные макароны стояли в духовке примерно тридцать минут, так что приготовятся минут через пятнадцать. Я рано закончила паковать вещи и подумала, почему бы не начать!

– Бейб, мы собирались помочь, – протестует Аттикус.

– Не беспокойтесь насчет этого. Мне нравится готовить! – она улыбается, поднимая бутылку вина со стола. – Кто хочет вина?

Мы с Аттикусом наливаем себе по стакану. Я вытаскиваю Сойера из своей сумки и выбираю классический роковый плейлист. Я кладу ноутбук на диван, поставив на низкую громкость для атмосферы. Играет «Born in the USA» Брюса Спрингстина.

– Америка! – кричит Бейб осознанно иронично, как мы обычно делаем, чтобы пошутить над самими собой.

– Америка! – эхом отвечает мужской голос. Я поворачиваюсь и вижу Пайлота, стоящего в дверном проеме. На нем одна из его классических клетчатых рубашек. Он поднимает пластиковый пакет. – У меня есть шарики для пинг-понга! Мне пришлось зайти в три разных места, но в конце концов нашел в «Primark», так что все хорошо!

– Я знал, что ты справишься, – широко улыбается Аттикус.

Я напрягаюсь и направляюсь к Бейб и Аттикусу, занимая место у стойки. Пайлот кладет сумку на диван рядом с Сойером и снимает рюкзак.

– Кажется, у них здесь нет красных стаканчиков Solo, но были вот эти, – он вытаскивает набор стаканчиков среднего размера из сумки. Бейб и Аттикус смеются.

Пайлот достает упаковку пива из сумки и кладет на холодильник, прежде чем открыть себе одну банку. Он облокачивается о стойку рядом со мной. Мы все облокотились о старую добрую стойку рядом с окном.