Я ругался про себя всеми последними словами, которые только смог вспомнить. Мне было странно, что в центре Москвы бывают такие вот неухоженные, забытые местной администрацией участки земли.

– Твою мать, Аджит, ты уверен, что Лимана говорила про это место? – я чуть повернул голову в сторону безопасника, который прибыл вместе с ясновидящей несколько часов назад.

– Да, сэр. Мы несколько раз проверили все по карте. Но если хотите, я пошлю людей за Лиманой, и она сама проведет вас к месту.

– Ты трахнулся головой об угол, Аджит? Я на зверя совсем похож? Ей уже под девяносто лет, куда она попрется? – я это говорил, а сам настырно двигался вперед.

Конечно же, безопасник мог подумать все, что угодно, так как притащить старуху-вещунью за несколько сотен километров я не постеснялся, а тут вдруг благородство проявил. Действительно со стороны смотрится странно.

– Она сказала, что мужчина, удерживающий девушку, один. Но я все же думаю, что нам нужно перестраховаться. Если верить ее видениям, то он больной психопат. И из-за этого она не полностью видит то, что окружает его… или кто.

– А ребята, те, что пробивали про него информацию, достаточно правдивое на него досье накопали. Именно так я и думал об этом ублюдке, который принуждал несовершеннолетних девочек к близости…

Стоило это проговорить, как в горле защипало. Я проглотил комок собравшейся горечи в глотке, и она, спустившись ниже по пищеводу, растеклась в груди черным пятном.

– Я когда найду его, прикончу… – пообещал сам себе, и вдруг сзади послышались отдаленные звуки сирен.

– Блядь, что это за дерьмо?! Кто-то вызвал полицию? – я заозирался по сторонам, но от старых стен здания, к которым мы подошли вплотную, я уже ничего не мог увидеть, так как монастырь был расположен на спуске, и вокруг него был вырыт небольшой ров.

– Самрат Рыстамович, – зашипел в рацию механическим голосом Аджит, – они здесь. Двигайтесь вправо. Тут небольшая дверь, вход внутрь монастыря. Я вас жду.

– Да, здесь я уже, – шикнул я за спиной безопасника, – что тут?

– Смотрите, – он отступил в сторону, – видите, все петли смазаны, и дорожка хорошо протоптана, и бычки в кучке лежат. Причем некоторые из них только недавно выкуренные, – он поднял с земли бычок и, покрутив в руках, понюхал. – Складывается ощущение, что курили совсем недавно.

Под ложечкой неприятно засосало, и я, больше не дожидаясь версий безопасника, толкнул дверь внутрь. Та, бесшумно открывшись, глухо ударилась о стену.

– Мать твою, – выдавил я, когда, пригибаясь чуть ли не вдвое, сделал шаг в низкий с полукруглым потолком переход.

– Самрат, – зашипел сзади меня безопасник, – что вы делаете?! Пропустите меня вперед!

Но я, охваченный непонятной тревогой, двигался вперед, заранее достав из-за пояса пушку с глушителем на конце. Я уже точно знал, что прихлопну эту тварь и закопаю тут же, в этом гребанном монастыре. Чем ближе становился свет «в конце тоннеля», тем явней становилось волнение, и мне, вот хоть убей, было непонятно, что со мной сделала за несколько дней эта дрянная девчонка, что я готов рисковать ради ее шкурки, которой она сама, между прочим, не дорожит!

Когда, наконец, вышли из арочного перехода, то оказались в круглом небольшом дворе. Стоило только расправить плечи, как меня тут же плотным кольцом окружили телохранители.

– Блядь, Адж, на мне, как и на вас, есть бронежилет, – саркастично заметил я, – с первого раза точно не убьет.

– Больше так не делайте, Самрат Рыстамович. Если вас убьют, ваша бабушка похоронит рядом с вами всех, кто находится сегодня здесь, – одновременно со мной произнес безопасник, сощурив глаза, да еще одарил меня недовольным взглядом. – Всех, Самрат Рыстамович.

Но тут же наше внимание привлек истошный крик.

– Твою же мать, это Ульяна!

Я кинулся в том направлении, откуда исходил крик, но не успел сунуться к двери, как меня опередили, и теперь я оказался предпоследний в цепочке.

– Меня это бесит, Аджит! Иди уже быстрей! – я рычал на безопасника настолько тихо, насколько позволяло мое внутреннее состояние.

Блядь. У меня внутри все барьеры самосохранения стерлись. Я хотел сейчас только одного – увидеть Ульяну живой и целой. Защитить в своих руках от всего мира. И убить этого педофила-мудака. Но при этом в голове ни разу не проскользнула мысль о том, что этот ублюдок может быть здесь не один, и телохранители, и Аджит при этом могут пострадать.

Небольшой коридор был утыкан узкими и низкими дверьми по бокам в стенах. Как я мог понять, это были кельи. Но нам точно нужно было не сюда. В конце коридора маячила высокая железная дверь, выделявшаяся своим внушительным видом из этого всего убожества. В груди сильнее забилось сердце от нехорошего предчувствия.

– Дерьмо! – услышал я позади себя и, обернувшись, заметил, как охранник захлопнул дверь в боковой стене.

– Что там? – не удержался от вопроса.

– Твою мать! – выдавил он, и прямо на глазах его лицо начало менять цвет.

– Да, что там…?! – я хотел было вернуться, чтобы посмотреть, но другой звук отвлек меня от этого действия.

– На пол! – выкрикнул Аджит. – Мразь! Руки убрал! На пол!

Я метнулся в ту сторону, где уже стояли безопасник и два охранника, третий шел позади меня.

– Что?! Кто?! – донесся до моих ушей грудной баритон, от которого даже у меня по телу мурашки пошли.

Растолкав охранников, я зашел внутрь. И остолбенел.

– Отпусти ее, – процедил я сквозь зубы, наводя пистолет на цель, которой служила голова ублюдка.

– Са-а-амра-а-а-ат… – стоило услышать голос Ульяны, осипший, пропитанный неземным горем, как у меня сорвало крышу.

Я нажал на курок и… в плечо ударила отдача от выстрела. Я дернулся чуть назад и тут же в спину получил тычок.

– Всем стоять на месте! – грубый мужской голос послышался откуда-то сверху, и это вывело всех из состояния ступора.

Аджит попытался схватить меня за предплечья и толкнуть за себя, но хер он угадал. Молниеносный бросок, и вот я уже стою вплотную к этому мудаку. Он в недоумении открывает рот, хватаясь за кадык, из которой фонтаном бьет струя крови. Он хрипит. Хочет что-то сказать, но это уже ему никогда не удастся сделать. Теперь он если и выживет, то сомневаюсь в том, что вообще сможет не то что слово сказать, а есть и пить будет строго через трубочку.

Я толкнул его ногой в бок, чтобы вытащить из-под этой мрази Ульяну.

– Девочка моя, – прохрипел, сгребая малышку в охапку.

Она забилась в моих руках в истерике.

– Успокойся, малышка, все теперь позади, – я встал перед ней на колени и, натянув на нее порванные штаны, зафиксировал их на поясе своей курткой.

В голове зарождался ураган невозможных чувств. Я сжал до судороги в пальцах узел из рукавов, который завязал на бедрах моей крошки, и, прижавшись лбом к ее впалому животу, судорожно вдохнул. Нет! Я все же оторву этому мудаку голову. Я сейчас был не в состоянии справиться со своими эмоциями. Мне было невыносимо думать о том, что это чудовище могло сделать с Ульяной. Дернулся, но тут же был скован, будто обручем, тонкими руками крошки.