3

Одиннадцать часов. Тапас-бар только что открылся. Гаспар сел у стойки, положил рюкзак на соседний табурет и попросил капучино. Первым делом принять две таблетки анальгетика, чтобы унять боль в пальцах. Потом отправить эсэмэс Маделин с просьбой встретиться после операции.

– Ваш кофе, сеньор.

– Спасибо.

Хозяин бара был человеком устрашающих габаритов, настоящим медведем с бритым черепом и густой бородой. Его пивное брюхо было туго обтянуто цветастой футболкой в виде афиши старого фильма Альмодовара «Свяжи меня!» с Антонио Бандерасом и Викторией Абриль. Программа, а не человек!

– Можно попросить вас о помощи?

– Чем могу быть вам полезен? – спросил «медведь».

Гаспар, немного смущаясь, вынул телефон и объяснил, что мало смыслит в современных технологиях.

– Вот приехал в Испанию и никак не могу подключиться к Интернету.

Медведь поскреб шерсть у себя под футболкой и разразился длинной тирадой. Гаспар улавливал только некоторые слова: «предоплата», «оператор», «абонентская плата», «международный роуминг». Он кивал, ничего не понимая, но «медведь» проявил сочувствие и предложил подключить телефон к сети wi-fi бара. Гаспар облегченно отдал ему телефон и спустя полминуты получил его обратно.

Открыв на стойке свой блокнот и достав бумаги, он перечитал то, что записал в самолете. Судя по заметке в журнале «Искусство в Америке», Адриано Сотомайор служил в 25-м полицейском участке на севере Гарлема. Гаспар нашел через Гугл телефон участка. В Нью-Йорке было еще только пять утра, рановато для звонка. С другой стороны, полицейские участки работают круглосуточно. Он решил рискнуть, долго слушал ненужную болтовню, потом оператор попробовала от него избавиться, предложив перезвонить днем. Но он проявил такую настойчивость, что она перевела его на другой номер.

– Мне надо узнать, дежурит ли сейчас ваш сотрудник Сотомайор.

– Мы не сообщаем такие сведения по телефону, – ответили ему тоном, каким учитель отчитывает ученика.

Гаспар мигом сочинил историю: он живет в Европе, в Нью-Йорке всего на несколько дней и хочет обмолвиться словечком со своим школьным другом Сотомайором.

– Это полицейский участок, сэр, а не общество бывших учеников Брэдли-скул.

– Понимаю, но…

Гаспар выругался: на том конце швырнули трубку. Он перезвонил, та же ненужная информация, та же телефонистка, то же обращение к начальству, тот же собеседник. Началось с потока брани, за которой последовала угроза привлечения к ответственности за препятствование исполнению служебных обязанностей. Но Гаспар проявил цепкость, и тогда, лишь бы от него избавиться, собеседник прорычал, что полицейский Сотомайор действительно служит в 25-м участке и дежурит на этой неделе.

Гаспар с улыбкой разъединился и заказал еще один капучино, чтобы отпраздновать эту маленькую победу.

4

Когда Маделин открыла глаза, оказалось, что прошло только полчаса. У нее было ощущение, что она провела в забытьи целое столетие.

– Готово, – сообщил голос.

Постепенно она приходила в себя, краски приобретали живость, формы заострялись, лица переставали быть размытыми пятнами.

– Все прекрасно! – заверила ее Луиза.

Врач уже удалился, но Маделин хватало улыбки медсестры.

– Нам удалось взять около восемнадцати овоцитов, – сообщила та, вытирая ей лоб.

– А дальше что? – спросила Маделин, пытаясь встать.

– Лежать! – скомандовала Луиза.

Вместе с коллегой она вывезла каталку с пациенткой из операционной и направилась в палату.

– Дальнейшее вам известно: мы проверяем овоциты и осеменяем самые зрелые. Через три дня пересадим вам два преэмбриона. Сейчас вам придется лежать здесь до полудня.

– А потом?

– До пересадки спокойно лежите у себя в гостинице с хорошей книжкой. Можете смотреть последний сезон «Игры престолов». И чтобы никаких чипсов из мини-бара, понятно?

– Это как?

– Крайняя осторожность с едой: ни соленого, ни жирного. Все вкусное под запретом. Но главное – отдых!

Маделин засопела, как непослушный подросток. Луиза привезла ее в палату, где остались ее вещи.

– Сильно болит, – пожаловалась она, показывая на живот.

Луиза сочувственно улыбнулась.

– Знаю, моя красавица, так и должно быть. Сейчас подействует обезболивающее.

– Мне можно одеться?

– Конечно. Помните код от сейфа?

Медсестра принесла ее одежду, положила на стул рядом с кроватью ее сумочку и телефон. Видя, как Маделин снимает шапочку и халат, Луиза еще раз напомнила ей о необходимости отдыха.

– Я принесу вам завтрак. Лучше пока подремите.

Когда через полчаса молодая испанка вернулась с полным подносом, пациентки след простыл.

5

– Какой же вы неугомонный, Кутанс! Прямо как кролик из рекламы батареек «Дюраселл»: лупите в свой барабан, как глухой, не замечая, что портите жизнь другим.

Бледная как смерть, Маделин только что нашла его в тапас-баре на улице Айала.

– Как прошла ваша операция? – учтиво осведомился Гаспар, на всякий случай возвращаясь к церемонному «вы».

– Все было бы хорошо, если бы не вы. Примчались в Мадрид, влезли, куда вас не звали, изводите меня…

Она только начала произносить заготовленную возмущенную тираду, но осеклась, почувствовав, что лоб заливает пот, а ноги подкашиваются. Необходимо было хоть что-то проглотить, иначе ей грозил обморок.

Взгромоздиться на табурет и то не хватило сил. Она заказала чай и уползла в глубину бара, где плюхнулась в кресло перед окном.

Гаспар настиг ее и там. В руках у него была лакированная коробочка «бенто» с набором тапас и соусом по-иберийски: тортилья эспаньола, маринованный осьминог, хамон «пата негра», крокеты, кальмары, анчоусы в уксусе…

– У вас неважный вид, не обессудьте. Вам надо поесть.

– Не желаю вашей еды!

Он проглотил обиду и сел напротив нее.

– Как хотите, но я рад, что вы передумали насчет Лоренца.

– Я нисколько не передумала, – сухо ответила Маделин. – Не вижу ничего нового во всем том, что вы мне рассказываете.

– Вы шутите?

Она стала разбирать услышанное по пунктам:

– Лоренц наводил обо мне справки, и что с того? Ясное дело, он хотел, чтобы я помогла ему найти сына, дальше-то что? Сам прилетел в Нью-Йорк, чтобы со мной увидеться? Допустим. Ну и что?

– Да, что? – раздосадованно переспросил Гаспар.

– Мой вопрос: что это меняет в принципе? Лоренц был болен, раздавлен горем, сидел на антидепрессантах. Он был готов уцепиться за первое, что взбредет ему в голову, после этой его бессвязной истории с клинической смертью. Вы сами это отлично понимаете, Кутанс!