Самым быстрым из кавалеро удалось немного оторваться: дрожащие ноги унесли их от места бойни насколько могли далеко. Орк, не став их преследовать, выпрямился перед обезумевшими лошадьми. Животные больше не могли выносить его присутствия. Веревки лопнули, и лошади сорвались с места, но орк успел схватить одну, впившись пальцами ей в шею и живот. Бугай поднял брыкающееся животное над головой и запулил в убегающих мужчин. Визжащее тело врезалось в них, раздавив и сбив с ног. Звук трескающихся костей – а потом последний жуткий глухой удар. Лошадиная туша застыла, прижав пораженных людей к земле.

Разведчики, рассыпав проклятия, повернули своих животных и пришпорили их, чтобы убраться прочь. Орк лишь слегка поднял голову. Псы ушли с гребня, их смех стал громче, когда они начали спускаться по склонам с обеих сторон.

Всадникам было не уйти.

Орк переключил внимание.

Прошелся по лагерю в сторону миндаля. В сторону Блажки.

Она попыталась встать. Чтобы сбежать. Для этого нужно было вдохнуть. Чего она сделать не могла. Она вдыхала, но воздух будто встречал стену. И она оставалась на земле. Ее легкие забились так, что, казалось, лишь в начале дыхательного пути было чуть-чуть свободы. Блажка использовала эту свободу, чувствуя, как она сжимается с каждым ее вымученным вдохом. Босая нога скользнула под нее и перевернула на спину. Затем орк, наклонившись, схватил ее за шею и одной рукой поднял в воздух. Она заболталась, как болталась недавно Нежка. Стала задыхаться, как задыхалась Нежка. Ее душило месиво – жесткими пальцами тяжака. Он поднес ее к своим глазам. Янтарные радужки сверкали в свете костра, с презрением изучая ее лицо.

Сквозь пляшущие черные точки Блажка увидела, что орк раскрыл рот, а потом его теплый влажный язык, почувствовала она, скользнул по ее щеке.

– Ул улма’хуук.

Голос прозвучал далеким громом, прокатившимся из глубин Дар’геста.

Черные точки слились в беспросветную тьму, и Блажка умерла с этими словами.

«Ты слаба на вкус».

В аду было жарко. И светло, как днем.

Блажка продрала глаза и тут же поплатилась за свою дерзость. Она крепко зажмурилась, но веки мало защищали ее от пробивающегося света. Испуганная и ослепленная, она почувствовала рыхлую землю щекой и между пальцами. Еще был звук. Влажный. Неравномерный, но резкий. Зазубренные камни, скользящие в промокшем мешке. Это было ее дыхание, затрудненное и мучительное, едва способное пробиться к сухой земле, к которой она прижималась грудью. Не раскрывая глаз, она оттолкнулась. Слишком рано. Содрогнувшись и почувствовав головокружение, она снова уткнулась в землю, шлепнувшись скулой на плотно утрамбованные камешки. Наказанная таким образом уже дважды, она решила подождать. Подождать, пока не привыкнет к слепящему свету, пока не прочистятся ее легкие, пока не обретут уверенность руки и ноги. Пересилить свет и унять дрожь этой выдержкой она могла, но дыхание ее оставалось прерывистым и неглубоким. И все же она предприняла вторую, более медленную попытку сесть, и на этот раз ей удалось.

Блажка приоткрыла глаза и вспомнила то, что однажды сказала ей Колючка:

«Мне кажется, самый худший ад – это тот, что похож на жизнь».

Осмотревшись вокруг, Блажка распознала гребень. На его вершине уже не было псов, но у подножия валялись мертвецы. Беспорядочно разбросанные и совершенно неподвижные. От костра осталось одно черное пятно, вступавшее в резкий контраст с красными пятнами вокруг. Рядом на равнине пировали стервятники – над тушами, прежде бывшими лошадьми.

Блажка встала, подобрав ноги, и зашипела от внезапной боли в ребрах. Она осмотрела ее источник и увидела грозную на вид колотую рану. Осторожно ее ощупав, она вспомнила стрелу из собственного тренчала, проткнувшую кавалеро. Она коснулась затылка. Волосы слиплись, грязь и кровь было не разделить, но боль в черепе и рубец от кистеня Мането утаиться не могли.

Блажка снова осмотрелась: ранения заставили ее хорошенько задуматься.

Неужели она все еще жива?

Она неуверенно подошла поближе к гребню. Изучила трупы – одними глазами, потому что чувствовала себя слишком слабой и одеревенелой. Смерть и ее атрибуты практически лишили кавалеро всяких различий. Лишь у немногих были видны раны, нарушавшие эту дивную грань между сном и смертью. Только мелкие, отвратительные детали их выдавали. Позы, какие может принимать лишь труп. Полуприкрытые невидящие глаза. Плюс уль-вундуласские мухи, которые никогда не знали покоя. Оглядывая убитых, Блажка задумалась, почему ее туша не портится сейчас вместе с ними. Огромный орк, невосприимчивый к стали, спрыгнул с гребня, с его смертельной высоты, и… разбил всех этих мужчин. Одной своей неприкрытой, дикой свирепостью. И он управлял псами, натравил их на охоту. Мерцающие в мареве стаи ястребов, ужинающих на равнине, служили свидетельством того, что псы настигли добычу.

Она сошла с ума. Ее рассудок не выдержал скорби и боли, вот в нем и родились видения. Она умерла, и ее ад состоял из иллюзий ее предсмертного часа.

Да… она знала, что псы реальны. Ее братья их видели. Их следы были налицо. Ее братья их тоже видели. Равно как и следы орка. Блажка прошла по ним назад к тому месту, где лежала, где орк схватил ее и назвал слабой. Осуждение. Обличение. Почему он позволил ей жить? Орков таких размеров и силы никто не знал. Орков, способных пощадить полукровку, не могло существовать.

Блажка прошаркала по следам в поиске ответов. И первой нашла Нежку.

Кавалеро оттащили ее от дерева всего на несколько шагов, прежде чем появился орк. Ее бросили, на растянутой и лишенной цвета шее все еще висела петля. У Блажки чуть не подкосились колени. Она все же позволила им согнуться, но лишь для того, чтобы просунуть руки под Нежку. Затем, прижав ее к себе, Блажка снова поднялась. Она не собиралась ни оставлять Нежку стервятникам, ни хоронить здесь вместе с ее убийцами. Нет. Она собиралась унести ее отсюда. Если это был ее ад, значит, ей самой было решать, как страдать.

Она двинулась с места.

Солнце било яростным молотком. Нежкина спина принимала его зной сверху. Свет и жар, отраженные от выжженной земли, приходилось переносить Блажке – как и тяжесть ее мертвой спутницы. Она остановилась всего раз, чтобы снять бригант и немного сдвинуть Нежку на плечах. Освободившись от веса одежды, она двинулась дальше, стараясь держаться юго-запада, но полностью взошедшее солнце не помогало ее затуманенному взору твердо следовать по заданному курсу. Юго-запад. В то место, где можно найти убежище. Кастиль была ближе, но она сулила только смерть.

Тело Нежки давило на нее мертвым грузом. Блажка все хотела остановиться, положить ее на землю и собрать тур из камней. Но продолжала двигаться вперед.

Она не представляла, сколько прошла. Обычно расстояние в пустошах она оценивала, сидя на свиной спине, и измеряла в шагах стандартных свиных походок. Пешком по Уль-вундуласу ходили и оставались в живых только орки. Все остальные становились добычей для стервятников.